Ассистентка Злодея. Ханна Николь Мерер

маленькая ножка. Эви хихикнула и налила в чашку Лиссы ещё половник комковатой жижи. Она радовалась, что оставшаяся семья здорова и счастлива, хотя понимала: это не продлится долго. Но не было такого правила, которое запрещало бы радоваться прямо сейчас.

      – Как дела в поместье? – Отец ласково улыбнулся ей. На его щеках играл здоровый румянец, какого она не видела несколько месяцев.

      Эви с трудом проглотила твёрдый кусок картошки и принялась возить в тарелке ложкой, изображая беззаботность.

      – Да ничего интересного.

      – Я тоже хочу работать в замке, – заныла Лисса и поморщилась, сунув в рот ложку.

      Эви подавилась, закашлялась.

      – Это… Это не замок, Лисса. Просто особняк.

      – Но здоровенный небось, как замок, да? – Сестра вопросительно уставилась на неё.

      Эви очень многое нравилось в работе: люди, планы. Но вот это она ненавидела. Враньё.

      Она не могла рассказать семье ни слова о том, чем занималась на самом деле. И они, и вся деревня считали Злодея чудовищным мерзавцем. Любой, кого хотя бы заподозрят в связи с ним, ответит по всей строгости закона. Она понимала, что однажды её могут поймать, что гнев королевства обрушится на неё, но это не пугало. Честно говоря, скорее будоражило.

      Такая же безрассудная, как мама.

      – Он очень большой, это правда. – Собираясь с духом, Эви отпила вина, которое купила по пути домой, и попыталась сменить тему. – А как твоя учёба?

      К её облегчению, один вопрос – и Лисса разразилась тирадой про одноклассника, который вечно дёргает её за косички. Эви вздохнула: было приятно отвлечься на невинную жизнь Лиссы. Она отдала бы всё на свете, чтобы хоть на миг вернуться в беззаботную юность.

      Эви было всего двадцать три, но она чувствовала себя изрядно пожившей на свете. И как она ещё не поседела, учитывая, что ей приходилось заботиться о семье и выносить скверное обращение от тех, кто был сильнее и злее?

      «Чудо, что ты дожила до двадцати трех, учитывая, в какое дурацкое положение ты вечно попадаешь».

      Она подозревала, что именно поэтому так легко приняла новую работу. Она понятия не имела, в чем состоит финальный замысел Злодея, если не считать таковым задачу как можно сильнее попортить жизнь королю. Но Эви знала самое важное: он не злоупотреблял положением с сотрудницами, всем честно платил и клал в своё зелье из котла добрых полкило сахара.

      Последняя добродетель была не самой важной, но нравилась Эви больше всего. В её обязанности входило каждое утро воровать с кухни нужное количество сахара, а с ледника – сливки и добавлять всё это в его чашку как можно незаметнее. Она не понимала, почему он стесняется своих вкусов, но полагала, что такие вещи не идут на пользу его репутации.

      Ещё больше ей нравилось, что она входила в число немногих посвящённых, – так нравилось, что она застыла, с улыбкой глядя в стену и чувствуя, как колотится сердце.

      Отец доел и принялся убирать деревянные тарелки со стола в корзину у плиты. Эви вскочила, едва не опрокинув стул.

      – Папа, я уберу!

      Она улыбнулась и похлопала