Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища. Александр Сладков

грудки. А потом скручивается, перекидывает полусогнутые руки через голову вниз, имитируя бросок. Хххаааккк! Он выдыхает громко, старательно… Пыхтит. Оба спальных яруса нещадно трясутся! Это ж не шведская стенка! Меня телепает в люле, как в «дембельском поезде»! А вся казарма слушает. Тренируйся, Пытровыч, тренируйся.

      Еще в одной роте старшина – Валера Терехов. У него нет никаких прозвищ, кличек и погремух. Курсанты к нему так и обращаются – Валера. Учтиво и с уважением. И он того стоит.

      Вот такой у нас уровень старшинской дифференциации. Простите за научный термин.

      А сержанты? Вы думаете, я про них забыл? Неееет! Поехали. Заместитель командира нашего взвода. В солдатском просторечье – замок. Колпащиков Александр Валерьевич. За глаза мы его зовем Колпак. Он служил в Венгрии. В авиации. Приехал уже сержантом. А мне кажется, что он, Колпак, так и родился с лычками на плечах. «Словно в понедельник их мама родила! Па-па-па-па-па-па-па! О йессс!!!» Колпащиков всегда аккуратен, начищен и выглажен. Сказывается армейская школа. Пилотку он носит, надвинув ее на нос.

      По сложению замок сухопар. Даже, можно сказать, худ. Рост небольшой. Голова непропорционально большая. Волосы прямые, черные, редкие. А вот брови густые. Сросшиеся. Нос прямой. Рот маленький. Губы тонкие. Голос слегка скрипучий. Чем-то он мне напоминает Пашку-Америку из революционного боевика «Трактир на Пятницкой». Только тот посимпатичнее будет. Хотя… Наклонности у этих двух персонажей, как потом выяснилось, одинаковые.

      Итак, дальше! Дальше! Ершов Игорь. Командир нашей учебной группы. Высок, неплохо сложен, хотя разденется – худ и не накачан. Даже, прости меня господи, несколько женственен. Волосы темно-русые. Лоб узкий. Скулы округлые, слегка выступают. Глаза маленькие, глубоко посаженные. Подбородок мелковат, губы тонкие. Я его почему-то иногда представляю в бальном танцевальном костюме. На паркете. Рядом с роскошной дамой. Ершов аккуратен. Всегда застегнут. А вот такого солдатского шарма, как у Колпака, у Ершова нет. Чувствуется, что он гражданин. Не служил до училища в армии. Некоторые за глаза его зовут Ерш. Я считаю это вульгарным. Для меня он только Ершов.

      Далее идет Калина. Вова Калиничев. Ну, этот, как говорил Пикуль, «от сохи на время». Лицо дауна. Маленькая макушка, скудный лоб, отвисшая челюсть и глаза, как у собаки-бассета. Младший сержант, комод. В смысле – командир отделения. Был он училищным кочегаром. Трудился, чтоб его приняли в КВАПУ. Своим горбом погоны курсантские заработал. А на них хрясь и две лычки накинули. И стал он для нас Самоваром. Стоит перед строем, маленький-неказистый, определяет нашу стратегию на ближайший день и сам себя кипятит. Заводится, в смысле. Клим в таких случаях имитирует движения казачка, который растапливает сапогом самовар:

      – Пуф! Пуф! Пуф!!!

      – Клименок! Один наряд вне очереди!!!

      Калиничев перед строем почти всегда багровеет, хоть прикуривай! Злится, что за взрослого его не считают.

      Так вот, сержанты наши, командиры… Я их никогда