Погасни свет, долой навек. Дарья Иорданская

облизала губы и вновь отвернулась, словно пыталась спрятать лицо.

      – Он выглядит странно.

      – Словно след от ладошки эльфа? – хмыкнул Дамиан.

      – Если вы в такое верите, – сухо отозвалась гувернантка. – Отец всегда учил меня, что в природе есть немало удивительного.

      – В эльфов вы не верите?

      – Я предпочитаю верить в вещи реальные, мистер… Дамиан, – ответила молодая женщина, оборачиваясь. Она снова дернулась, словно собиралась скрестить руки на груди, но воспитание опять победило. Элинор Кармайкл явно полагала такие жесты слишком вульгарными.

      – Это не вера, прекрасная Линор, а уверенность. А вера – это по Тертуллиану: Credo quia absurdum[8]

      – У Тертуллиана: certum est, quia impossibile[9]. – рассеянно отозвалась молодая женщина. – У вас остались еще вопросы, мистер Дамиан?

      – Всего несколько, – кивнул Дамиан, но договорить не успел. Снизу послышался пронзительный, удивительно немузыкальный звон колокольчика. Такого звука в этом доме ему слышать еще не приходилось, он резал слух и, казалось, способен был вызвать мигрень. – Господь всемогущий, что это?

      – Это звонят из Красной гостиной. – Гувернантка едва заметно поморщилась. – Ее обычно используют для приема… гостей.

      Снова возникла пауза, в которую можно было вставить любое слово. Важных гостей? Нежеланных гостей? Звон все длился и длился, и Дамиан, подняв руку, растер висок, пытаясь сладить с подступающей болью.

      – Сколько вообще гостиных в этом доме?

      – Я провожу вас, – кивнула Элинор Кармайкл и быстро пересекла комнату. – Но после вы оставите меня в покое.

      Глава шестая

      Колокольчик все звонил и звонил, действуя Элинор на нервы. Сегодня все с самого утра словно испытывало ее терпение, впрочем, злость помогала ей держаться уверенно подле Дамиана Гамильтона. Он осмелился запереть ее! Точно преступницу! Последний раз Элинор запирали еще в школьные годы за какую-то мелкую провинность, и с тех самых пор она всегда поступала правильно. Разумно, во всяком случае.

      Дамиан Гамильтон у нее за спиной двигался почти беззвучно, и это нервировало еще больше.

      Оказавшись перед дверью в Красную гостиную, Элинор выдохнула с облегчением и посторонилась:

      – Мы пришли, мистер… Дамиан. – Она привычно уже запнулась. Звать человека по имени казалось верхом фамильярности, это было попросту непристойно, а Элинор всегда держалась в рамках.

      Однако с появлением этого человека рамки вдруг не то что раздвинулись – треснули и рассыпались. Все в доме точно по мановению руки какого-то злого колдуна переменилось, коридоры и комнаты погрузились в темноту, воцарилась зловещая тишина – еще более зловещая, чем в последние дни, мертвая тишина. И слуги не показывались Элинор на глаза, только слышны были их быстрые шаги где-то в отдалении. Им, должно быть, Дамиан Гамильтон также был не по вкусу.

      Элинор постучала и открыла дверь, надеясь избавиться от своего спутника как можно скорее. И замерла, похолодев.

      Посредине, в самом центре

8

 ^{Верую, ибо абсурдно (лат). Выражение, приписываемое Тертуллиану, одному из авторитетнейших теологов II–III века н. э.}

9

 Это несомненно, потому что невозможно (лат.). Цитата из сочинения Тертуллиана De Carne Christi («О плоти Христовой»).