Враг един. Книга третья. Слепое дитя. Свенья Ларк

воды в обрамлении янтарных огней, искрящиеся от инея деревья, медно-оранжевые громадины церквей – одна, другая, третья, офонареть можно, как их тут много, – мосты, мосты, мосты, и толпы народа на улицах, и квадратные стенды интерактивных афиш, и крохотные фонарики окон, и ещё паутина каких-то странных проводов над каждым перекрёстком, и заваленные снегом крыши…

      Полуволк чуть снизил высоту, чтобы рассмотреть одну из крыш поближе, и неожиданно увидел, как из распахнутой пасти чердачного окошка выскальзывает едва различимая с этого расстояния человеческая фигурка.

      Сперва Кейр даже решил, что ему померещилось, но когда он привычно напряг зрение тули-па, то разглядел в густых сумерках тоненький женский силуэт.

      Оставляя на снегу чёткие, будто пятна чёрной краски, следы, фигурка осторожно переступала по пластинам крутой («Градусов тридцать, не меньше», – невольно прикинул про себя Кейр) металлической кровли. Потом она обогнула наглухо замурованную печную трубу и ухватилась за разлапистый куст какой-то антенны, поднося к глазам огромную, явно недешёвую фотокамеру с длинным объективом.

      – С-смотри, кто это там, Ас-спид?

      Гигантский ящер спикировал вниз, приближаясь к Кейру.

      И в этот момент правая нога неизвестной вдруг поехала по припорошённому снежной пыльцой кровельному листу, и девушка рухнула на спину, не удержав равновесия. На несколько секунд соскользнувшая вниз фигурка ещё попыталась затормозить у самого края крыши, цепляясь за ограждающую этот край низенькую решётку, но в следующую секунду решётка проломилась под весом её тела – и девчонка полетела внутрь тёмного узкого двора, нелепо раскинув в стороны руки, из которых, словно в замедленном кадре, выскользнула слетевшая с шеи тяжёлая камера.

* * *

      Широкогрудая кобыла с длинными ногами, желтоватыми подпалинами на поджарых боках и мускулистой шеей прижала уши, оскалила зубы и нервно дёрнула хвостом, настороженно косясь на Вильфа. Рыжеволосый улыбнулся и провёл ладонью по атласно лоснящейся холке, придерживая лошадь за узду. Та отчаянно тряхнула гривой, высоко задрав бархатистую морду, всхрапнула, резко рванулась в сторону и вдруг – низко опустила голову, развела уши и замерла неподвижно, облизывая чёрные губы и жуя пустым ртом.

      – Странно, Конни обычно очень норовистая… а тебя так слушается, – задумчиво сказал Флинн, наблюдая, как рыжий умело подтягивает подпругу, а потом просовывает левую ногу в стремя, ухватившись за повод, и легко запрыгивает в седло.

      – Надо всего лишь почувствовать её разум, будущий воин, – хмыкнул сидящий на гнедом жеребце Тео, трогая поводья. – Попробуй сам, это совсем нетрудно. Много проще, чем со смертными.

      Флинн с сомнением посмотрел на статного вороного коня с белой проточиной на лбу, который флегматично пощипывал жёсткую декабрьскую травку.

      Когда речь заходила о подобных трюках, эти двое никогда не старались объяснять ему ничего особенно подробно… но если кто-то из них вот так походя замечал, что