Враг един. Книга третья. Слепое дитя. Свенья Ларк

и начал мерно раскачиваться из стороны в сторону, словно китайский болванчик. – Пожалуйста. Пожалуйста, босс. Я больше не выдержу. Это почти каждый день… я не могу больше спать… пожалуйста… Я… я руки на себя наложу…

      – Попробуй сделать с собой хоть что-нибудь без приказа, будешь сильно удивлён, – хмыкнул Кейр.

      В лучах настенного светильника было хорошо видно, что лицо Мэйсона приобрело почти землистый оттенок. Глаза его совсем утратили привычный когда-то нахальный блеск, и под ними тёмными пятнами залегли широченные коричневые тени.

      Кейр сердито побарабанил себя пальцами по колену. «Эта малявка ведь всего на четыре года младше меня», – неожиданно подумал он.

      Мама когда-то говорила, что у него мог бы быть брат на четыре года младше…

      Парень механически растёр себе кисти и коснулся двумя пальцами ямочки у Мэйсона между ключиц.

      Н-да…

      – Дай-ка мне свою руку.

      Мэйсон нерешительно протянул ему узкую, влажную и холодную как лёд мальчишескую ладошку с до крови обгрызенными ногтями. Кейр несильно сжал её в своих, и парнишка дёрнулся как ужаленный, разглядев медленно разгорающиеся алые линии вокруг его запястий.

      – Не надо… – умоляюще прошептал он, не отрывая расширившихся глаз от длинных полупрозрачных когтей, которые показались у Кейра из кончиков пальцев.

      – Не бойся, – устало сказал ему тот. – И подбери уже сопли, ага? Это, конечно, не всегда постыдно, но почти всегда очень глупо… Я посмотрю, что я смогу сделать. Но ты всё равно, знаешь… лучше ни на что не надейся особенно.

      Светящиеся линии на его запястьях мерно пульсировали. Ладоням становилось всё холоднее. У Мэйсона вновь зарумянились щёки.

      «Ну точно мать Тереза, чёрт его в душу мать», – усмехнулся про себя Кейр.

      Видел бы его сейчас Тео…

* * *

      В этом мире смертный каждый выбор делает однажды:

      Судит он или судим? Власть его или над ним?

      Кто считает испытаньем славить «божье наказанье»,

      Для того один лишь путь: под удар на смерть шагнуть…

      Фрейя тронула тачпад, останавливая песню, и задумчиво посмотрела в распахнутое окно-фонарь, за которым плавилось и лучилось лазорево-синее, холодное как лёд северное небо. Далёкий силуэт Дуврского замка в подслеповатой послеполуденной дымке напоминал гигантский военный крейсер с исторических открыток. Под окном тянулись тоскливые ряды треугольных крыш, увитых бахромой потушенных рождественских гирлянд. При дневном свете эта бахрома казалась Фрейе совсем не праздничной и даже слегка мрачноватой, словно клочья закопчённой паутины или обрывки почерневших от старости бельевых верёвок.

      А может быть, в этих унылых ассоциациях было виновато то слегка неуютное ощущение, которое не отпускало Фрейю с самого начала разговора.

      – «Под удар на смерть шагнуть – и смиренно подчиняться всем, кто научился драться… вправе те казнить иных, став однажды выше их», – процитировала она, снова переводя взгляд на открытую на мониторе папку под