Я знаю, ты где-то есть. Тьерри Коэн

земля окончательно заглушила слова, которые я так и не решился произнести.

      Но то, о чем поведала мне сестра, не позволяет мне так поступить. Она догадывается, что я скоро уйду, и требует этой правды, без которой не смогут жить ни она, ни Ноам.

      Я глубоко запрятал эту тайну и хранил ее много лет. Я убедил себя, что она, в сущности, никому не нужна. Зло свершилось, все побежали дальше. Казалось, что все складывалось к лучшему в этом худшем из миров. И все же я уверен, что тайна медленно разъедала мне душу и тело, что она приняла форму болезни, чтобы я расплатился за ошибки. Что же, для меня, конечно, уже поздно, но не для сестры и не для Ноама.

      Мы связаны этой тайной – она, тот мальчик и я. Я – потому что знаю ее, они – потому что не знают, но, возможно, догадываются. Связаны тайной одной смерти.

      Как злым роком, первой жертвой которого стал я. Так если моя жизнь ничего никому не дала, может, смерть моя принесет пользу, позволив им наконец почувствовать себя живыми?

      3

      Прежде чем нажать на кнопку звонка, Ноам глубоко вздохнул. Он, как обычно, опаздывал и поднялся по ступенькам бегом. Когда дочурке приходило время спать, Элиза была непреклонна.

      Раздался мелодичный звон, и по коридору протопали ножки Анны, после чего послышались смех и шепот. Он представил себе племянницу: как она долго возбужденно ищет, куда бы спрятаться, чтобы сделать дяде сюрприз, и наконец скрывается в шкафу в прихожей. Огромная волна нежности захлестнула его.

      Элиза открыла дверь.

      – Здравствуй, – сказала она неестественно громким голосом. – Ах, Ноам, вот так неожиданность!

      Ее радостный голос контрастировал с суровым выражением лица.

      Она показала пальцем на циферблат наручных часов, потом головой – на дверцу шкафа.

      – Привет, – ответил Ноам и нагнулся, чтобы поцеловать сестру.

      – Половина девятого; с каждым разом все лучше, – прошептала она ему.

      И они начали с упоением разыгрывать вечный спектакль, реплики которого от раза к разу почти не менялись. Маленький трехлетний зритель знал их наизусть и ждал с восторгом.

      – А где же Анна? – спросил Ноам.

      – Она спит, – ответила Элиза, снова переходя на театральный тон. – Ты слишком поздно пришел, она тебя не дождалась.

      – Какая жалость! – отозвался он. – Ну что ж, ничего не поделаешь, придется идти домой. Зайду как-нибудь в другой раз.

      – Вот я! – закричала в этот момент Анна, выскакивая из укрытия и заливаясь звонким смехом.

      – О господи! Ну ты меня и напугала. Ах ты шутница! Погоди, я тебя сейчас поймаю!

      Девочка помчалась в мамину спальню, выписывая пухлыми ножками неуверенные кренделя.

      – Ну, разбирайтесь сами, а я пойду, – громко проговорила Элиза, направляясь на кухню.

      Прибежав в комнату, Анна бросилась на кровать и поползла к подушке, спасаясь от дяди. Но тот схватил ее поперек туловища и поднял в воздух.

      – Поймал, поймал! – закричал он. – Будешь знать, как с родным дядей шутки шутить!

      Он начал