Я знаю, ты где-то есть. Тьерри Коэн

иронию и, не отвечая, поставил на стол коллеги чашку с кофе.

      – Спасибо, но тебе, по-моему, кофеин нужнее, чем мне. Что, опять плохо спал?

      – За что я тебя люблю, Сами, так это за умение правильно задать вопрос. Спрашивать у человека, страдающего бессонницей и приступами страха, плохо ли он спал, это, честно говоря…

      – Да ладно тебе, я же просто так спросил, разговор поддержать, – пробурчал Сами.

      Ноам искоса взглянул на того, с кем делил кабинет и настроения. Сами был его единственным настоящим другом. Хотя при первом знакомстве, когда Ноам только пришел на это место, он был совсем не уверен, что сможет поладить с маленьким, кругленьким, лысым человечком, чей взгляд и улыбка источали веселость слишком лучезарную, чтобы она была искренней. Однако постоянство коллеги, его неистребимый оптимизм, жизнерадостность, поначалу вызывавшие у него удивление и даже раздражение, в конце концов подкупили Ноама.

      – Прости, но я и правда плохо спал. Я просто не в духе.

      – Тем лучше. У нас впереди денек не из легких. И если тебе удастся преобразовать свое дурное настроение в боевое, мы, может, и справимся.

      – Ты о чем?

      – Шеф хочет, чтобы мы перезаключили торговые соглашения со СПАК. Ему нужно еще пять процентов.

      – Чушь какая-то! – взвился Ноам. – Мы добились самых конкурентоспособных цен на рынке.

      – А начальство думает иначе. Оно жаждет пересмотра старых соглашений с партнерами ради увеличения прибыли. По его мнению, кризис изменил расклад, и, чтобы снизить расходы, нам придется выкручиваться посреди окружающей нестабильности.

      – Приставить партнерам нож к горлу? Это аморально.

      – Морально, аморально – это слова не из лексикона Дюшоссуа. Мой тебе совет: не вздумай при нем даже упоминать о морали, разве что когда будешь описывать свое состояние духа, да не забудь прибавить слово «высокий» – «высокий моральный дух».

      Ноам тяжело опустился в кресло.

      – Идиотская работа.

      – Не более идиотская, чем любая другая. Ты заключаешь сделки, я веду дела. Мне лично нравится.

      – Торговать продукцией, которой мы никогда не увидим, выгадывать на качестве, на сроках, – перебил его Ноам. – Наши дела никому не нужны, мы – торговцы цифрами, крупномасштабные очковтиратели.

      Сами Дюбуа озабоченно взглянул на коллегу.

      – Так и есть, у нас новый экзистенциальный кризис, – пошутил он.

      – А ты никогда не задумывался о смысле всего этого?

      – О смысле чего, Ноам?

      – О смысле того, чем мы тут занимаемся. К чему все это? Мы способствуем этой суете, ажиотажу вокруг товаров с Востока – дешевых, но сомнительного качества, и все единственно для того, чтобы акционеры нашей конторы могли содержать свои шикарные тачки, любовниц и детишек-выродков.

      Сами пожал плечами.

      – Знаешь, я поддержал бы твое выступление, если бы оно выражало какую-нибудь политическую идею или демонстрировало твой интерес к тому, как живет современнное общество.