Подставных игроков губит жадность. Эрл Стенли Гарднер

зазвенел звонок.

      На мгновение в глазах ее мелькнули неуверенность и испуг.

      – Нет, о боже, нет, – прошептала она.

      Звонок повторился.

      Дорис подбежала ко мне. Схватила за руку, поднимая с кресла.

      – Скорее, Дональд, – шепнула она. – Спрячься в стенной шкаф. Побудь там. Всего несколько минут. Да скорее же!

      Я изобразил тревогу.

      – Муж? – спросил я.

      – Нет-нет. Я не замужем, дурачок. Это… быстрей сюда.

      Она подтолкнула меня к створке шкафа. Открыла ее. Шкаф был длинный, во всю стену. С одной стороны висела женская одежда, с другой – раскладушка.

      Я спрятался среди одежды, и она прикрыла створку шкафа. Я услышал, как открылась дверь, и мужской голос спросил:

      – Что поделываешь?

      – Варю кофе, – смеясь, ответила Дорис.

      Я расслышал, как он вошел и захлопнул за собой дверь. Шаги по комнате, потом мужской голос:

      – Гляди-ка, кресло-то теплое.

      – Конечно, теплое, – снова засмеялась она. – Сидела в нем. Я-то теплая, тебе ли не знать?

      – Знаю, – обронил он.

      Снова минутное молчание. Потом ленивый мужской голос:

      – Как поживаешь, Дорис?

      – Ездила вот за покупками.

      – Что новенького?

      – Пока ничего.

      – Похоже, ждать осталось недолго.

      – Ага.

      Я слышал, как она ходит по кухне, до меня донесся аромат кофе. Стук чашки о блюдечко.

      – Заметила, повысили вознаграждение?

      – Какое вознаграждение?

      – Вознаграждение свидетелю. Вчера – сто долларов. В сегодняшней газете – двести пятьдесят.

      – О! – удивилась она.

      Повисло долгое молчание. Наконец мужчина спросил:

      – Так ты ничего не слыхала?

      – Конечно, нет, Дадд. Сразу бы сказала, если бы что новенькое было.

      Снова молчание. Потом мужской голос:

      – Опасаюсь этой проклятой страховой компании. Если они начнут совать нос куда не следует, испортят нам всю музыку.

      – Думаешь, они продолжат расследование?

      – Если что-то заподозрят, будут копаться до скончания века, – ответил он. – А времени у нас – в обрез. Корову надо доить, пока дает молоко. Что толку доить, когда оно кончится… Что у тебя, черт возьми, горит?

      – Горит?

      – Да. Похоже, воняет горелым мясом.

      – О боже мой! – воскликнула Дорис.

      Я услышал ее быстрые шаги, потом мужской голос прорычал:

      – Какого дьявола! Что все это значит?

      Запах подгоревшего мяса проник даже в шкаф.

      – Какого черта ты там делаешь? – требовал мужской голос.

      – Совсем забыла, – начала оправдываться она. – Готовила бифштекс. Оставила на решетке и забыла, когда ты вошел.

      – Для кого готовила?

      – Есть захотела.

      – Кого ты пробуешь одурачить?

      – Никого. Готовила, и все. Могу я, черт побери, в собственной квартире поджарить себе бифштекс?

      Послышались шаги. Тяжелые, властные, грозные. Затем мужской голос произнес:

      – Ладно, лапочка. Сейчас посмотрим. Погляжу сам, что тут у тебя происходит.

      Раздался