Подставных игроков губит жадность. Эрл Стенли Гарднер

то притормаживал, то прибавлял скорость. Не обнаружил за собой никакого преследования.

      В Колинде купил газету.

      В колонке объявлений – ни слова о свидетеле дорожного происшествия 13 августа.

      Я зашел в дорожный отдел полицейского участка, просмотрел записи.

      На следующий день после столкновения Картер Джексон Холгейт в установленном порядке сделал заявление, в котором сообщал о том, что на пересечении Седьмой и Главной улиц в три тридцать пополудни совершил наезд на автомашину; что другая машина под номерным знаком ТВН 626 принадлежит Вивиан Дешлер, проживающей в «Мирамар Апартментс»; что у автомашины Холгейта поврежден передний бампер, стоимость ремонта оценивается в 150 долларов; что повреждение задней части другой машины «незначительное».

      Я направился к «Мирамар Апартментс». Машина Дорис Эшли была на автостоянке.

      Вскоре после двух девушка вышла из дома и своей семенящей походкой торопливо зашагала к автостоянке.

      Улучив момент, когда она отвернулась, я завел мотор и поехал к супермаркету. Там я припарковал машину и вошел внутрь.

      Войдя в супермаркет, Дорис взяла тележку, положила в нее несколько пакетов и двинулась к кассе.

      Я подошел к кассиру и, понизив голос, спросил:

      – Слушай, приятель, нельзя ли в кредит?

      – Только наличными, – покачал он головой.

      – На короткий срок. Я бы хотел…

      Он снова покачал головой:

      – Извините, мы никому не отпускаем в кредит. Даже самому президенту Соединенных Штатов. Только наличными. Если желаете рассчитаться чеком, другое дело. Обратитесь к управляющему. Но – никакого кредита.

      – Даже на сумму не больше пяти долларов? – настаивал я.

      Он яростно замотал головой.

      Подняв глаза, я увидел, что Дорис Эшли уставилась на меня, стараясь понять, что происходит. Она не могла слышать наш разговор, но видела, что кассир отрицательно качает головой, а я поворачиваюсь уходить.

      – Дональд! – окликнула она.

      – Привет! – ответил я с удрученным видом.

      – Дональд, подожди меня. Подожди, надо поговорить.

      Она поспешила к стойке кассира.

      – Посчитайте, пожалуйста. – Бросив перед кассиром двадцать долларов, она пошла к турникету и взяла меня под руку. – Дональд, почему ты вчера сбежал?

      – Я… испугался, что не совладаю с собой.

      – Как это понимать?

      – Я сказал то, что совсем не собирался говорить.

      – Ты о чем, о твоем прошлом? Ты мне ничего и не говорил.

      – Не-а… о твоих ножках.

      – А что в этом такого, Дональд? – рассмеялась она.

      – Они красивые.

      – Дурачок! – упрекнула она. – Неужели я не знаю, что ножки у меня – ничего? И они у меня не только для того, чтобы ходить, – когда надо, помогают произвести впечатление… а ты мне действительно понравился, Дональд. Ты был любезен, помог вывести машину.

      – Так ты не сердишься, что я…

      – Я бы рассердилась, если бы ты вел себя иначе.

      – Пожалуйста, мэм, – обратился к ней кассир. – Три доллара и двенадцать центов. Вот сдача с двадцати.

      Дорис шагнула за