Агитбригада. Фонд А.

петух сидел неподалёку и насмешливо смотрел на меня.

      Война была объявлена без объявления войны.

      – Генка, помоги! – Жоржик, кряхтя, тащил большой раскрашенный щит.

      Я уцепился за противоположный край и помог дотащить до повозки с реквизитом. Идти до места, которое сельсовет выделил нам для представления было недалеко, но декораций и реквизита накопилось столь много, что мы решили взять одну телегу.

      Затем мы грузили канаты. Их ещё предстояло растянуть над импровизированной сценой, и Люся на них будет танцевать с горящими факелами.

      – Ты бы потеплей оделся, – глянул на меня Жоржик, пока мы пару минут выделили на передышку, – мы же до ночи там будем. Что-то ветер поднимается. Смотри, Генка, замёрзнешь, простудишься. Лечить тебя тут некому.

      – Схожу тогда оденусь, – согласился я.

      – Сильно не спеши, я сейчас эту подводу туда к сцене отвезу, а потом мы с тобой остальное догрузим.

      – А там разгружать разве помочь не надо? – спросил я.

      – Да нет, там Гришка и Виктор, так что помогут. Ты утеплись лучше.

      – Сделаю! – обрадовался я, и пока выдались пару свободных минут и меня не пригрузили делать ещё что-то, со всех ног ломанулся домой.

      В доме было темно как в той синей части тела бабуина, о которой так беспокоилась рябая бабёнка. Я зажег лучину и взял полупиджак.

      От него несло петушиным дерьмом и застарелым потом. В общем, с одеждой нужно было что-то решать, и то срочно. Я невесело усмехнулся, вспомнив заплесневелый хлеб. Тут жрать нечего, а я о фраке беспокоюсь.

      – Генка, – заискивающим тоном обозвался Енох.

      – Вот! – я показал призраку загаженный пиджак, – и как я в этом сейчас на представление пойду? А там, между прочим, холодно. И вот скажи мне, Енох, что лучше – замёрзнуть и заболеть или быть в тепле, но вонять петушиным дерьмом?

      – Ты сердишься, человек, – сообщил мне Енох.

      – Не то слово, – подтвердил я. – Причем настолько сержусь, что сегодня же попрошу Гудкова разрешить мне ночевать в фургоне. А сюда больше ни ногой, раз такие вредители здесь!

      – Я же объяснил… – начал было Енох.

      – Да мне пофиг, что ты там кому объяснил! – отрезал я, – из-за тебя я сегодня остался голодным, выспаться ты мне своими разговорами не дал. Зачем мне такое соседство? Нет, пойду в фургон. А ты сиди здесь еще триста лет, в темноте и сырости.

      – Генка… – заволновался Енох. – Я же извинился.

      – А что мне твои извинения? – фыркнул я, – я от них сытым стану? Новый пиджак появится?

      – Как я могу загладить свою вину? – совсем поник Енох и даже мерцать почти перестал.

      – А что ты можешь делать?

      – Да не особо что-то, – вздохнул Енох.

      – Опять врёшь? – разозлился я, – ладно, мне пора, скоро представление, а я тут тебя разговорами развлекаю.

      – Подожди, Генка!

      – У тебя есть две минуты, чтобы всё рассказать. А я подумаю, полезно ли мне тратить на тебя время или общайся с петухом, – выставил жесткие требования я.

      – Ну,