Агитбригада. Фонд А.

до тех пор петляла промеж утопающих в яблоневых садах избушек и домиков, пока не вывела меня к явно стратегической завалинке у перекрёстка, откуда прекрасно просматривались все дороги и улицы, и где сейчас собралось несколько баб и один старый дедок. Все они что-то активно обсуждали. Бабы при этом сплёвывали шелуху от семечек, а дед курил самосадный табак.

      При виде меня все умолкли.

      – Добрый день, – вежливо поздоровался я.

      – И тебе здравия, – нестройным хором ответили крестьяне. А одна бабёнка, рябая, зато в стеклярусных бусиках, спросила с плохо сдерживаемым любопытством:

      – Ты что ль с агитбригады тоже будешь?

      – Ага, – кивнул я, не зная, гордиться своей принадлежностью к местной богеме, или же ноги в руки и бежать, пока не поздно.

      – А правда, что у вас есть слепой предсказатель? – спросила одна.

      – И бородатая женщина?

      – И карла?

      – А бабуина есть? Я в позапрошлом году была в Бобровке на ярмарке и такую бабуину в цирке видела! Ужасть прямо! – не унималась рябая бабёнка, – и вся жопа синяя у неё. Кошмар.

      – Да нет, товарищи, у нас же не цирк, – снисходительно усмехнулся я, – приходите сегодня на представление и сами все увидите.

      – Так бабуины не будет? – разочарованно спросила рябая.

      – Зато у нас будет товарищ Зубатов, – торжественно сказал я, хотел добавить про жопу, но не стал, зато добавил другое, – это куда уж лучше, чем все эти ваши бабуины. Приходите на него посмотреть.

      Бабы одобрительно загомонили и обещали прийти.

      – Я вот что хотел спросить, – сказал я, когда эмоции от предстоящего зрелища немного улеглись, – у вас продуктов прикупить можно? А то наша подвода с едой только завтра придёт. Они там реквизит же ещё везут. А есть сегодня надо.

      Я показал монетки. Если при моих словах, крестьянки воодушевились, то при виде жалких монет, от их добродушия не осталось и следа. Все враз заторопились по своим делам.

      – Ну пойдём, я что-нибудь тебе дам, – вздохнула баба Фрося, когда мы остались одни. Старичок был не в счет, так как был глуховат, да и давно уже не в себе.

      Мы пошли по улице, и баба Фрося воровато оглянувшись, спросила тревожным свистящим шепотом:

      – Ну что там? Когда к Сомовым пойдёте?

      – Завтра, – таким же шепотом сообщил я, – сегодня нельзя – подготовка к представлению у нас.

      Мы дошли до зелёного забора, ворота были щедро разрисованы маками, правда чуть кривоватыми, но тем не менее. Почему-то я думал, что такая вот бабка должна жить в одинокой покосившейся избушке. Огромный дом, почти терем, меня, честно говоря, удивил. Во двор меня, правда, не позвали – баба Фрося велела подождать ее здесь, у калитки. Видимо, мой социальный статус подкачал. Ну да ладно.

      Монеты она забрала с собой. Через минут пятнадцать, которые томительно тянулись и тянулись, она вышла обратно:

      – На, держи, – строго поджав тонкие губы, она сунула мне торбу со снедью и проворчала. – На такие деньги разве что прошлогоднего снега купить можно, но я по старой дружбе собрала, что смогла.

      Я поблагодарил