Ледяная река. Ариэль Лохен

вы принимали роды, мистрис Баллард? У скольких леди? Или дочерей губернаторов? У постели каких богатых женщин вы сидели?

      Я открываю рот, чтобы сообщить ему, у скольких сотен женщин всех слоев общества я принимала роды, но доктор Пейдж не дает мне сказать ни слова и мчит дальше:

      – Я так и думал. А теперь отойдите и дайте мне помочь этой женщине и избавить ее от ложных болей.

      – Спасибо, доктор, – говорит мистрис Хендрикс с трепетом и придыханием. – Что вы можете для нее сделать?

      – Дам ей лауданум. Она заснет, и ее боли прекратятся.

      – Грейс, – теперь я обращаюсь прямо к пациентке, – медицинские учебники действительно рекомендуют лауданум для ложных схваток. Но твои схватки вполне реальны, хотя только начинаются, и это лекарство причинит тебе большой вред.

      У доктора Пейджа напрягается подбородок.

      – Я уверен в своем диагнозе.

      – А на основании чего вы поставили этот диагноз? – интересуюсь я. – Вы ее ни разу не осматривали, ни изнутри, ни снаружи.

      – На основании наблюдений. И медицинских навыков. Не забывайте, у кого в этой комнате, – заканчивает фразу он уже обращаясь к Грейс, – есть диплом врача.

      Напуганная и запутавшаяся Грейс поворачивается к матери.

      – Что мне делать?

      – Послушай доктора, дорогая. Он в университете учился.

      Решение принято, и я с ужасом смотрю на то, как доктор Пейдж достает бутылочку с красновато-коричневой жидкостью.

      – Пятьдесят капель будет в самый раз.

      – Так она лишится сознания!

      – А как еще ей заснуть? Вы ей всю ночь не давали спать своей болтовней и ненужными осмотрами.

      Доктор Пейдж вынимает из маленького вельветового мешочка пипетку и принимается отмерять капли в крошечную рюмку.

      – Ну вот, – говорит он через несколько мгновений, протягивая Грейс рюмку, – выпейте.

      – Пожалуйста, не принимай это лекарство! – я почти кричу.

      Но Грейс Сьюалл наклоняет стакан и выливает его содержимое в рот. Ее передергивает от горького вкуса. Потом она изящно сглатывает, вытирает рот тыльной стороной ладони. Через несколько мгновений ее веки тяжелеют, а дыхание становится медленным.

      Доктор Пейдж убирает все обратно в саквояж и застегивает его.

      – Пусть ее муж меня вызовет, когда начнутся настоящие боли. Хотя я думаю, до этого еще несколько дней.

      Я смотрю, как он уходит, но молчу – не хочу задерживать его отбытие. Чем скорее этот дурак уйдет, тем скорее я смогу позаботиться о Грейс.

      Мистрис Хендрикс зло смотрит на меня.

      – А вы разве не уходите?

      – Конечно, нет. У вашей дочери, – я показываю на Грейс, которая спит лежа на спине, – скоро начнутся роды. Но из-за этого идиота она без сознания. Если он не убил и ее и ребенка – это будет настоящее чудо.

      – Вы что, правда думаете…

      – Да, черт возьми, правда! – кричу я, получая удовлетворение от взгляда ужаса на лице мистрис Хендрикс и от того, как она