Ледяная река. Ариэль Лохен

над водой. Больше не приходится таскать доски вниз к ручью и стоять по колено в грязи, увязывая их в плот. Теперь он прямо с причала сталкивает их в воду. Они падают с ужасным плеском, но быстро выравниваются и начинают свой путь к реке Кеннебек, а потом в Хэллоуэлл, Фармингдейл и дальше на юг, через Бат на верфи в Бостоне и потом Бог знает куда. Мне нравится думать, что по Атлантике плавают корабли, сделанные из досок, распиленных моим мужем и сыновьями. Нравится думать, что мы что-то дали миру.

      С другой стороны лесопилки, в укромном углу, находится большая деревянная выгородка; она прикреплена к наружной стене, но зайти туда можно только изнутри. Эфраим построил ее для Перси, сапсана, которого нашел птенцом пять лет назад. Я уже слышу, как Перси требует еды.

      Я захожу внутрь, муж поднимает голову и улыбается.

      – Здравствуй, милая.

      Тремя широкими шагами он подходит ко мне и целует в ямочку между бровями. В молодости у него были черные волосы и глаза цвета летнего неба. Прямой валлийский нос и квадратный подбородок. Глаза и подбородок до сих пор все те же, что в день нашей первой встречи, но волосы поседели, а нос слегка искривился из-за одного подлого удара четырнадцать лет назад.

      Он быстрым взглядом окидывает меня с ног до головы, удостоверяясь, что со мной все в порядке, потом говорит:

      – Ты наконец пришла рассказать, что стряслось сегодня утром?

      – Мозес ничего не сказал, когда приходил за Сайресом?

      – Нет, а что?

      – Значит, и насчет Ханны он с тобой не говорил?

      Эфраим смеется.

      – Нет. Но он готовится. Парни обычно сильно мучаются, пока набираются храбрости для такого разговора. Потихоньку созреет. Он задержался поболтать немного и постарался повидать Ханну хоть одним глазком, прежде чем уехать.

      Я вспоминаю тело Джошуа Бёрджеса и то, как Мозес с утра мне помогал.

      – А больше ни о чем не упоминал, пока был здесь?

      – Только то, что ты расскажешь новости, когда вернешься, – с ухмылкой говорит Эфраим. – Я попытался на него поднажать, но он настаивал, что ты захочешь сама мне все подробности изложить. Так что тут может быть только один вывод.

      – Какой?

      – Чем-то ты заслужила преданность этого парня.

      – Я заслужила?

      – Чем-то его очаровала, наверное. С тобой бывает.

      – Ничего подобного! Вообще-то большинству людей я не нравлюсь.

      – Тебя уважают. Иногда, возможно, боятся. Это не одно и то же.

      – Но на очарование никак не похоже.

      – Ну, я-то считаю тебя очаровательной.

      – Ты предвзят, – смеюсь я и испытываю прилив благодарности за то, насколько легче стало у меня на душе.

      Эфраим весело щурится, так что из уголков глаз разбегаются морщинки, и я понимаю, что он старался поднять мне настроение. Наверное, когда я вошла в лесопилку, у меня темная туча над головой висела.

      – А Мозес хочет ухаживать