Клинок Смерти. Осколки. Сергий Бриз

купец. Может быть, и сойдёмся в цене, – помогал ему Фома.

      Метсиев улыбнулся и поддержал разговор:

      – Коли вы смотреть товар приехали, то проходите в дом, отведайте с дороги дальней хлеба с солью.

      Анохин вышёл из экипажа со словами, под перебор гармони Фомы:

      – Спасибо за приглашение, не откажемся. Ты Григорий Фадеевич, определи кучеру моему, Гордею, куда пару ставить.

      Метсиев окликнул младшего сына:

      – Дениска, определи место экипажу, а мы с Егором Кузьмичом в дом пройдём!

      Метсиев с гостями пошли в дом, Никола, наказав брату: – Ты лясы не точи попусту и тоже давай приходи с Гордеем, – вошёл в сени дома.

      ***

      Анна смотрела из окна мансарды на гостей и слёзы горести бежали по её усталому на вид лицу. Она встала на колени перед иконой и плача душой своей просила Бога, творя крест на своей груди:

      – Господи, помилуй меня от ненасытных желаний людских.

Эпизод 3

      1920 год. Лето.

      Хоть и жаден был Метсиев, но стол накрыл отменный. На блюде курица поджаркой кожи грела взгляд, яйца горкой на тарелке лоснились очищенные, картошка отварная намазанная топлёным маслом ещё дымилась, соленья разные и поросёнок молочный запеченный, с весёлым пятачком хитрого носа ждал своей участи.

      Самогонка в бутыли двухлитровой из погреба холодная испариной изошла. Ну, короче хотел Метсиев, и породниться с богатым человеком, и поиметь с него, что-нибудь за дочку свою. Он тоже понимал, что Красная власть всё накроет когда-нибудь своей мозолистой рукой и поэтому деньги копил в червонцах золотых.

      Самогонка лилась, закуска трещала за ушами у гостей и Метсиев, в очередной раз, подняв стакан гранёный с самогоном, произнёс пьяным голосом:

      – Дочери я положу приданое; сундук с её постельным бельём и женской одеждой, ну и козу отдам. Коза окат должна скоро понести.

      Анохин, много не пил, так для приличия, не хотел, чтобы глаз замылился, чтоб трезво невесту оценить, ответил равнодушно:

      – Это дело второе для меня, ты мне Анну позови, дай хотя бы взглянуть на неё.

      Метсиев нахмурил бровь и строго сказал младшему сыну:

      – Денис покличь Анну, скажи, отец зовёт. Пущай к гостям выйдет.

      – Это мы мигом батя, – отреагировал парень молниеносно, отложив на тарелку кусок поросёнка и встав, быстрой, пьяной походкой вышел в сени, через которые вход был на второй этаж, в мансарду.

      Лазарь, тоже охмелевший, щепоткой взял капусту, положил себе в рот и с хрустом прожёвывая пищу рассудительно предположил:

      – Козы одной маловато будет. Дочь-то отдаёшь в руки хорошие.

      Метсиев утёр полотенцем руки, чихнул и возразил:

      – А, коли руки хорошие так и меня одарят, – потом, юродствуя, скривил лицо своё и слёзно произнёс: – Я не просто дочь отдаю, кровиночку мою, хозяйкой в дом чужой.

      ***

      Анна вошла в залу, остановилась у двери. Денис встал за её спиной, подпёр плечом косяк двери. Анна потупила взгляд в пол и тихим голосом спросила:

      – Звали батюшка?