В стране воспоминаний. Рассказы и фельетоны. 1917–1919. Надежда Тэффи

игры в шашки и чаепития. Радовались, что продажа колбасы и селёдок дала прибыль в двадцать рублей.

      Игра в «интеллигентов» надоела.

      Думали, очень занятно выйдет «пойти в библиотеку ученые книжки читать». Ан вышло скучно. Не так, видно, просто, как казалось.

      Каждый деревенский кулак думает, что, купив барское имение, помещиком сделается.

      Чего бы, кажется? Живёт в хорошем доме, ест-пьёт сколько влезет, а всё как-то не то, и на настоящее не похоже.

      Теперь всё ярче выступает эта «игра в интеллигенцию». Желание казаться, а не быть. На грош пятаков купить.

      В былые времена интеллигентная молодежь, идеалисты, надевала косоворотки, смазные сапоги и ходила в народ. Придумывали этот грим для того, чтобы казаться «своими».

      Теперь наоборот. Полуграмотные недоучки и неучи гримируются под интеллигентов. Надевают белые воротнички, какие-то помпадуровые галстуки, говорят плохопонимаемые, малопривычные и малонужные слова: «лозунги», «прерогативы», «делегат», «мандат», «приоритеты» и «кооптация».

      Учиться скучно. Притворяться легко и забавно.

      Министр народного просвещения с этим согласен.

      – Упраздним грамотность. Пиши как говоришь, а то ещё отличат сразу учёного от неуча.

      А мы-то надеялись!

      Теперь, думали, трудно, но через десять лет будет у нас новая Россия. Десять лет труда, десять лет народного просвещения, – и у нас будут настоящий народ, настоящие грамотные, не загримированные галстуками, «лозунгами» и «коалициями», не притворяющиеся, а настоящие, равные друг другу люди, которым равное дано и с которых равное спросится.

      Товарищи!

      Да, думали, труд тяжёлый, но не отречёмся от него, потому что он необходим и благословен.

      Нужно поднять людей к звёздам. Звезда же, брошенная на землю, – мы видим их, – просто тусклый кусок серого камня.

      К звёздам!

      Но вот те звёзды, к которым мы идём – свобода, равенство, братство, – сами собираются упасть к нам на землю через упразднение грамотности, науки и искусства.

      Единение в звёздах и светилах так трудно и сложно.

      Единение в хлеве свином будет и легко, и просто.

      И, конечно, не в букве «ять» здесь дело. Буква «ять» – это мелочь, может быть, вообще существование её было только вопросом времени.

      Но вся эта история страшна, как симптом, как первая веха дурной дороги.

      Неужели этот путь уготован нам?

      Два естества

      B лазарете снова запахло овчиной и сапогами – это значит, привезли новых раненых.

      Анна Павловна, главная патронесса (кроме главной было ещё тридцать семь второстепенных), сидела на табуретке около операционной и кричала в телефонную трубку:

      – Марья Петровна! Вене вит,[14] поскорее! Ну завон де[15] раненые. А кроме того, надо посоветоваться. Есть одна большая приятность и одна большая неприятность. Словом, вене[16] поскорее!

      Анна Павловна волновалась. Подведённые спичкой брови сдвинулись трагическими запятыми под взбитой чёлкой. И корсет скрипел от тяжёлых вздохов.

      Анна

14

Приезжайте поскорее (фр.).

15

У нас раненые (фр.).

16

Приезжайте (фр.).