Авантюрия: на изломе граней. Наталия Булдакова

в себя. Верил, что у него всё будет хорошо. И так и было. Ещё вчера.

      «Yesterday, All my troubles seemed so far away

      Now it looks as though they’re here to stay

      Oh, I believe in yesterday» ^[6]

      («Вчера казалось, что все мои проблемы очень далеко,

      А сейчас похоже, что они здесь и останутся тут насовсем

      Ох, как я хочу во вчерашний день»)

      – звучало в его голове, когда он подъехал к дому.

      Лиз уже спала. Он осторожно лёг рядом и долго с нежностью смотрел на неё, на её закрытые глаза, острый носик, рыжие волосы, разбросанные на подушке. Остаток ночи он провёл лёжа на спине, уставившись в потолок.

      3

      Утром за ним заехал офицер Торбен Енсен и сказал, что у них вызов в Курятник. Пара десятков недорогих одноэтажных домишек на Фьеркревей – Птичьей улице, стояли на окраине Хернинга, на отшибе, прямо на краю леса. Жили там довольно бедные люди, но никаких эмигрантов, все свои, и Томас даже не помнил, чтобы туда хоть раз приходилось посылать наряд. А сегодня поступил сигнал, что ночью в пустующем доме около леса горел свет, и соседи думают, что это беженцы. Томас обрадовался вызову в выходные, ему было трудно притворяться перед Лиз.

      Он быстро поцеловал жену, Еспер гостил у друзей в Оденсе, и, не завтракая, выбежал из дома.

      – Я давно предлагал комиссару послать запрос немецким коллегам, чтобы они поделились с нами инструкциями, как проводить облавы на них – смеялся Торбен, выруливая на трассу, – нам надо будет только побрызгать бумаги дезодорантом, чтобы не воняло тушёной капустой и сосисками, а дальше действовать согласно инструкции.

      Томас промолчал. Он не хотел поддерживать этот разговор, хотя вспомнил, как он сам сорвал на улице флаг и выкинул его в мусорку. Тогда он сильно разозлился, потому что кто-то разрисовал стены церкви этими флагами и надписями на своём языке, потом он узнал, что это были ругательства. Дома Томас хотел выкинуть и свечки, которые они купили на благотворительном завтраке в пользу беженцев, но свечки стоили дорого, да и вообще, красивые.

      – Теперь беженцы уже боятся носить футболки с фольклером, – проговорил со смехом Торбен, будто услышав мысли Томаса, – А носят красные кепки! Вот он! – выкрикнул Торбен, резко затормозив. – Наш клиент, – добавил он, указывая Томасу на мужчину в красной кепке, который стоял у раскрытого окна того самого дома, где ночью видели свет. Мужчина тоже увидел полицейских, на секунду остолбенел, а потом, что-то крикнув, бросился к лесу.

      Томас среагировал первым, он выскочил из машины и побежал наперерез, пытаясь отсечь бежавшего от леса. Но мужчина бежал быстро, и, поняв, что он его упустит, Томас выхватил пистолет и выстрелил в воздух, крича на датском «Хол оп стий»! (Hold op! Stіy!).

      Звук выстрела заставил мужчину остановиться, поднять руки и повернуться лицом к преследователям. Томас сунул пистолет в кобуру, и, подбежав к беглецу, с ходу провёл подсечку,