О котах и людях: О маках и пижме. Книга 1. Марина Аницкая

когда жива была…

      – Я понял, – сказал черный дану. – Дальше.

      Дальше… дальше… мысль билась, как ночная бабочка о стекло. Блейз… дом… мама… Эльфин… Ей ни на чем не удавалось сосредоточиться – будто она мышь, которая попала в банку и не может выбраться.

      – Я… я помню песню, которую мама пела, – жалким голосом сказала она. – Это подойдет?

      Черный скривился.

      – Ну, попробуйте.

      – В чащобе чертог высокий стоит,

      Я слышал небес колокольный звон,

      Траурным пурпуром весь он укрыт.

      И Бога люблю я превыше всего.

      Брови у черного поползли вверх. Керидвен немного приободрилась.

      – В чертоге этом ложе стоит,

      Я слышал небес колокольный звон,

      Алый покров на ложе лежит,

      И Бога люблю я превыше всего.

      Под ложем поток без берегов,

      Я слышал небес колокольный звон,

      Часть его – воды, часть его – кровь,

      И Бога люблю я превыше всего.

      У ложа в изножье терновник растет,

      Я слышал небес колокольный звон,

      С его рожденья он вечно цветет,

      И Бога люблю я превыше всего.

      Над ложем луна посылает лучи —

      Я слышал небес колокольный звон,

      Знак, что Спаситель родился в ночи.

      И Бога люблю я превыше всего.

      Керидвен перевела дух. Черный дану миг смотрел на нее без выражения. Потом опустил руку – Эльфин съехал со стенки на пол.

      Черный одернул манжет.

      – Все-таки ты поразительно удачливый мерзавец, Гатта, – сказал он, и вышел.

      Керидвен кинулась к Эльфину и прижала его голову к груди. Эльфин застонал.

      Белая, за всем этим наблюдавшая, тихо засмеялась.

      – Вот это зрелище!

      Она присела рядом и похлопала Эльфина по щеке.

      – Ну-ну, Гатта, хватит. Не так уж и сильно тебе досталось.

      Керидвен злобно зыркнула на нее исподлобья. Белая засмеялась еще звонче и подняла руки:

      – Все-все, ничего не трогаю.

      Она легким движением поднялась и начала оглядывать стены, мимоходом проходя и трогая разные предметы:

      – Не был бы ты таким болваном, Гатта, ты бы вспомнил, что эту проблему мы уже решали. Ты сам же и предлагал, как решать… Хотя кто из нас в Жажду соображает, конечно… где же они… где же – где же – где же… а, вот!

      Белая щелкнула пальцами, запустила руку по плечо в одну из огромных сот и что-то там дернула. Пол забурлил ртутными каплями, из него пророс цветок – блестящий, хищный, металлический, с острыми лепестками, и раскрылся, как кувшинка.

      Внутри была шкатулка. Белая цапнула ее и прищелкнула языком.

      – Ай да я! Ай да молодец! Серьезно, Гатта, это прямо обидно – я так старалась, так старалась, тебе эти кольца делала, а ты сунул их в подвал и забыл. Нехорошо.

      Белая развернулась и кинула в Эльфина шкатулкой. Она упала ему прямо на колени.