Язык Ветра. Элео. Марк Хэппи

ответил он поникшим голосом, – я лишь сделал то, что мне было велено.

      Чувствуя, что с моего лица и без слов можно прочесть удивление, я поинтересовался, где мы находимся.

      – Даже и не знаю, как объяснить… – он оборвал фразу, виновато глядя в пол. Недолго думая, он представился. – Меня зовут Леден, фамилии у меня нет, как и нет собственного ремесла, но отец занимается обслуживанием фонтанов.

      – А меня… – было начал я, но Леден перебил, внеся маленькое уточнение, введшее на миг общение в тупик.

      – Вернее занимался, – его лицо замерло в какой-то холодной приветливо-пугающей мимике.

      Занимался. Значит ли это, что его отец больше не занимается тем, чем занимался прежде? Но если так, то почему? Может мне будет лучше спросить это у него самого. Или он… Неужели умер?

      – Мои соболезнования.

      – Не беспокойся, – он отвел взгляд в пол.

      – Значит Леден? Я могу называть тебя так?

      – Конечно.

      – А ты можешь звать меня, просто…

      – Элео. Да, я знаю кто ты.

      – Правда?

      – Любишь овощное рагу? – он подошел к каменной печи, открыл дверцу и достал оттуда большой глиняный горшок. – Выбирать не придется, потому что это единственное, что у нас есть сегодня.

      – Нет-нет, я с радостью приму твоё гостеприимство… Вернее, почту за честь позавтракать вместе с тобой.

      – Взаимно…

      Только мне стоило заметить нотки жизнерадостности в словах Ледена, как на его лице вновь повисла грустная мина. Что же я сказал не так?

      – Знаешь, Элео, я не думал, что ты так легко воспримешь столь серьёзную потерю.

      – Потерю? – спросил я, на что так и не получил ответа.

      Он достал с верха печи две плоские деревянные тарелки и длинным черпаком положил в них рагу. Тогда я понял, что проголодался не на шутку. – Любезно принимаю твой дар… – начал я, но Леден одёрнул меня.

      – Оставь эти формальности. Они тебе больше не понадобятся.

      В свою тарелку он положил ровно столько же еды, сколько и мне, отсчитав равное количество каждого овоща. Тогда мне еще показалось, будто сия дотошность проявилась в целях экономии, однако после стало ясно, что Леден расчётлив и педантичен во всем.

      – Ты ведь ничего не помнишь? – спросил Леден. – Я имею в виду… Попробуй-ка вспомнить как ты здесь оказался? – Он отложил свою тарелку в сторону.

      Язык хотел говорить значительно больше, чем я мог помыслить, поэтому все что я произнес, прозвучало несуразно.

      – Я был в том хале. Я могу в него погружаться… То есть могу, оказываясь в нем телом оставаться здесь. Сложно это все объяснить, но я был в этом пространстве… В хале… – я замолчал, потому что больше не знал, как в таком состоянии вообще можно что-либо говорить.

      – Ну-ну, – поторапливал меня Леден, словно всё понял, – и что дальше?

      – А дальше… Дальше я проснулся в машиоме,