Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 7. Материализм. Часть 2. Валерий Алексеевич Антонов

в виду гипотезу о существовании Бога.

      Если сделать Бога простым предположением, ответят они, то это значит отрицать его. Почему же вы не утверждаете его существование с уверенностью?

      Разве я виноват, что вера в божество стала подозрительной, что само предположение о высшем существе уже считается признаком слабого ума и что из всех философских утопий только эту мир больше не терпит? Разве я виноват, что под этой священной фигурой повсюду скрываются лицемерие и слабоумие?

      Если какой-нибудь ученый предположит, что во вселенной существует неведомая сила, притяжению которой следуют солнца и атомы и из которой проистекает движение всего колесного механизма, то это еще недоказанное предположение будет считаться вполне естественным и найдет поддержку и одобрение. Я упомяну только гипотезу общей гравитации, которая никогда не будет доказана, но которая, тем не менее, обеспечила славу своему первооткрывателю.

      Если же я со всей мыслимой осторожностью допущу влияние Бога для объяснения хода человеческих дел, то могу быть уверен, что нарушу серьезность науки и оскорблю все строгие уши, потому что благочестие нашего времени слишком сильно дискредитировало Провидение, а надувательство всех галантов, в силу этой догмы, или, если хотите, вымысла, пускает в ход слишком много жонглерских трюков. Я видел их, исповедников Божьих моего времени, и богохульство витало на моих устах; я слушал веру народа, народа, который называл Бридайна лучшим другом Бога, и я содрогался от отрицания, которое вертелось у меня на языке. Раздираемый противоположными чувствами, я обратился к разуму, и именно он, среди множества догматических противоположностей, в настоящее время приказывает мне выдвинуть рассматриваемую гипотезу. Догматизм априори остался неплодотворным со своим Богом: кто знает, куда может завести нас гипотеза?…

      Поэтому я покажу, как, пока я спокойно изучал тайну социальных революций, Бог, великое неизвестное, стал для меня необходимой гипотезой, то есть незаменимой диалектической формулой.

      I.

      Если я прослежу за идеей Бога через ее различные трансформации, то обнаружу, что эта идея прежде всего социальная. Под этим я подразумеваю, что она в гораздо большей степени является актом веры мышления целого, чем творением отдельных личностей. Теперь возникает вопрос: как и по какому поводу возникает этот акт веры? Это важно определить.

      В моральном и духовном отношении общество или человек в целом отличается от индивида прежде всего непроизвольным характером своей деятельности, тем, что иначе называется инстинктом. Человек подчиняется или, по крайней мере, считает, что подчиняется, только тем мотивам, которые он полностью осознает и против которых он имеет возможность как отказаться, так и согласиться; короче говоря, он считает себя свободным, и тем более, чем более развита его способность к рассуждению, чем лучше он себя осознает. Общество же подчиняется господству определенных черт, в которых, на первый взгляд, нет ничего