Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 6. Иррациональность. Часть 2. Валерий Алексеевич Антонов

поставить в один ряд с определением, данным выше Пирсом (Пирс, кстати, повторил свое определение в словаре Балдвина, «Прагматизм»). Прагматизм – это, согласно Джемсу, « учение о том, что весь смысл понятия выражается в практических последствиях, последствиях либо в форме поведения, которое следует рекомендовать, либо в форме опыта, с которым следует считаться, если понятие истинно». Очень примечательно, что Пирс, по его собственному утверждению, получил вдохновение для своего прагматического метода, прочитав «Критику чистого разума» Канта (Словарь II, стр. 322). Как Кант был однажды пробужден от догматической дремоты Юмом, так и Пирс был пробужден Кантом. Но Пирс добавил: «тот же способ обращения с онтологией, похоже, практиковали стоики». [тот же способ обращения с бытием практиковали уже стоики – wp]. Однако реальным стимулом для него была логическая постановка прагматической проблемы – он был математиком школы Вейерштрасса, в чем он признается там же, в то время как Джемс преимущественно психологически ориентирован и интересуется философией религии, так что за фактическую плодотворность «нового метода» следует благодарить Джеймса. Пирс с обходительной и тонкой отстраненностью рассказывает о том, как Джемс в 1896 году в «Воле к вере» с радостью взял на вооружение свой метод и применил его в жизни, не зная в то время термина «прагматизм»: «Доктрина, похоже, предполагает, что цель человека состоит в действии – стоическая аксиома, которая уже не так настоятельно рекомендуется сегодняшнему писателю в возрасте шестидесяти лет, как тридцатилетнему».

      Это проясняет исторический генезис прагматизма, основанный на самопризнании его создателей: выражение заимствовано из платоновско-аристотелевского обихода, а сама теория возникла со ссылкой на «стоическую аксиому». Суть всей проблемы – в примате воли, практического разума, как сказал бы Кант, над мышлением. Вот почему Джеймс также гораздо более строгий волюнтарист или активист, чем, например, Вундт; он гораздо ближе к доктрине примата чувства над разумом, как это было в английской эмоциональной философии XVIII века и сегодня празднует свое возрождение в психологической школе Теодуля Рибо во Франции и в «Weltanschauungslehre» Хейнриха Гомперца в Вене. У Джемса, как и у Рибо, волюнтаризм Шопенгауэра приобретает изгиб Гамана-Якоби, которому Гёте когда-то дал лаконичную формулу: Чувство – это все. Джемс очень ошибается, вступая в страстную полемику с Гербертом Спенсером, в котором он видит свою эпистемологическую противоположность, в то время как в своей последней работе Спенсер учит примату чувства точно так же, как Джемс и Рибот. Прочитайте трактат Спенсера «чувство против интеллекта» в его последней работе «Факты и комментарии», 1902 год, и вы найдете следующие предложения, которые уже дословно присутствуют у Дунса Скота, но которые не уступают по решительности предложениям Джеймса: «Главным компонентом разума является чувство» (стр. 25) … «чувства – хозяин, а интеллект –