На изгибе небес. Валерий Гудошников

старый и тихоходный драндулет мог долететь до Берлина и буквально зависнуть над городом. Они видели, как квартал за кварталом гасли огни. Беспечные берлинцы вспомнили о светомаскировке.

      Благодаря малой скорости они и остались невредимы. Сбросив бомбы, без особых приключений вернулись обратно. Приземлившись, узнали, что вернулись не все. Переполох они наделали в Европе большой, и Сталин распорядился присвоить всем участникам этой операции звания героев. Так им стал в свои двадцать семь лет и Кандыба. За войну было много полётов и более сложных, но за них так уже не награждали.

      – Командир! – услышал он словно откуда-то издалека. – Семёныч! Кушать подано. О чём задумался?

      – Так, былое вспомнилось, – выпрямился он в кресле, принимая поднос с пищей.

      – Знаем мы твоё былое. Всё военные годы в памяти перетряхиваешь, как старое барахло в сундуке. Забыть её пора, войну-то. Я вот давно уже забыл, – растягивая гласные, словно ребёнку выговаривал бортмеханик.

      – Врёшь ты, Ерёмкин, – усомнился Кандыба, – такое не забывается.

      Все дружно принялись за трапезу.

      – Эх, под такой бы закусь! – вздохнул Серёга Жуков, запихивая в рот кусок говядины.

      – В салоне четыре бочки стоят, – услужливо напомнил Ерёмкин, – можешь даже выкупаться.

      – Но, но! – постучал по подлокотнику командир. – Садиться скоро.

      – А как насчёт обратного пути? – не выдержал радист. – Чтобы дорога короче казалась.

      – Видно будет, – неуверенно проговорил Кандыба.

      – А тебе, Слава, нельзя, точки с тире путать будешь, – прошамкал механик, давясь говядиной.

      – Да? – взвился тот. – А им можно? – ткнул вилкой в сторону пилотов.

      – Нам-то как раз можно, – пояснил Жуков, – у нас вот он, автопилот, всегда трезвый.

      Корецкий едва не подавился.

      – Сажать самолёт тоже автопилот будет?

      – Зачем же, сами посадим. За семь часов всё выветрится. Кстати, Женечка, не забудь по прилёту наполнить канистру. Головой отвечаешь.

      – Вихри враждебные веют над нами! – воскликнул Ерёмкин. – Как чуть что – голову мою вспоминают. Всем нужна моя голова.

      – Нам не голова твоя нужна, а полная канистра.

      – Ну, хватит трепаться, – подал голос Кандыба, отряхивая крошки с колен. – Час лёту осталось. Все по местам!

      Через час вышли на СП. Прошли над точкой, определяя посадочный курс. На ледовых аэродромах постоянного курса посадки не бывает, он меняется в зависимости от подвижки льдов. Но при хорошей погоде визуальная посадка трудностей не представляет.

      Колёса мягко коснулись укатанного снега полосы. Самолёты на СП выходят встречать все без исключения, останавливаются все работы, бросаются все дела. Собаки с лаем выбегают первыми. Разгрузка проходит быстро, даже моторы не успевают остыть.

      Пока шла разгрузка, Ерёмкин успел осмотреть и заправить самолёт и наполнить канистру спиртом из тут же открытой