Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой. Ольга Савельева

доктор, мы вот внучечку ждем. Внук уже есть. Данечка. Только он сейчас в детдоме…

      Врач вопросительно смотрит на меня: мол, почему в детдоме. Я отрицательно машу головой:

      – Это у нее навязчивые видения. Он в садике…

      – Антон Геннадьевич, ну мы же здесь все понимаем, – мать заговорщически подмигивает врачу. – Что я здесь случайно, по недоразумению. Пока дочь тут, на машине, давайте оформим выписку, и мы с ней домой поедем… Да, дочур?

      Я ОШАРАШЕННО СМОТРЮ НА МАТЬ, ПОРАЖЕННАЯ ЕЕ ПРЕОБРАЖЕНИЕМ И РЕЗКИМ ПЕРЕХОДОМ ОТ НЕНАВИСТИ К ПРИВЕТЛИВОСТИ.

      – Посмотрим, – примирительно говорит врач и подмигивает мне.

      И вдруг девушка у окна, та, что Аленушка, начинает истерично орать в мой телефон:

      – Алло! Я выйду отсюда нах…й и порежу себе вены, слышишь, мудак ё…анный, а сначала убью твою шлюху сраную и тебя тоже, козлина вонючий…

      У нее вздулись вены на шее, изо рта летит слюна, глаза безумные. Вот оно, состояние аффекта…

      – Кто дал ей телефон? – озабоченно кричит врач и вместе с санитарками бросается к девушке. Они втроем наваливаются на нее, пытаются сделать укол, со стороны выглядит, будто они хотят ее задушить, и я вижу, как постепенно стихает агрессивное сопротивление вязаных оранжевых носков под действием укола.

      Я застыла от ужаса. Здесь запрещены мобильные телефоны? Я не знала.

      – Сигареты принесла? – спрашивает Щербатый рот. Я ощущаю ее дыхание на шее: так близко она подошла сзади, нарушила личное пространство.

      – Нет, – я отстраняюсь.

      Мать смотрит на меня торжествующе. «Видишь, в каком я аду? По твоей вине!» – читаю я ее взгляд.

      Аленушка утихла, врач возвращает мне телефон, смахивая со лба потную челку. Он больше не выглядит импозантным: халат помят, две верхние пуговицы оторваны, глаза растерянные. Теперь он больше похож на местного пациента, который играет врача.

      – Не давайте тут никому телефон. Это психиатрическая больница, а не переговорный пункт.

      – Простите.

      Врач быстро и как-то обиженно уходит. Наверное, в свой 15-й кабинет.

      – Забери свою подачку, я к ней не притронусь! – шипит мать.

      Спектакль окончен. Гаснет свет. И многоточий больше нет.

      – Ну, отдашь кому-нибудь, санитаркам, девочкам. – Я пожимаю плечами и собираюсь уходить. – Теперь в субботу приду. Если что надо, ты врачу скажи, а я ему буду позванивать.

      – В какую субботу? Ты издеваешься? Забери меня отсюда сейчас же! Кому говорю! Я здорова! Знаешь, каково это – жить среди психов? – Она кивает на оранжевые носки. – Они и ночью не спят! Я хочу домой! Я спать хочу! Иди к нему, выпиши меня!

      Я отвожу глаза, говорю твердо:

      – Я теперь в субботу приду! – и быстро, не оглядываясь, иду к двери.

      В спину мне летит нестройный хор голосов:

      – Сволочь! – это мать.

      – Ты красивая… – женщина-мумия.

      – Сигареты принесла? – Щербатый рот.

      После беседы с врачом выхожу на улицу, залитую солнечным светом, и вдыхаю свободу полной грудью.

      В