Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой. Ольга Савельева

одна – с Олесей и мужиками, по ночам душащими мать подушками…

      Мама хочет болеть, страдать и обременять, и я создаю ей условия для исполнения ее желаний. Пусть. А вдруг это последнее желание?

      И мне плевать на осуждение поборников морали. Девять из десяти, столкнувшись с моей матерью, сбегают, сверкая пятками, и оттуда, с безопасного расстояния, дают обстоятельные советы по теоретическим основам любви к родителям. Бегите-бегите, учителя и судьи.

      Я расплатилась с Валентиной, мы обнялись на прощанье, и я закрыла за ней дверь, заметив, что она перед уходом перекрестила меня.

      Я пью не тронутый мамой «отравленный» чай с ромашкой, успокаиваюсь. На душе – смирение. Принятие.

      Иду в комнату матери и спрашиваю, что ей принести: «Может, чай? Или поесть?»

      – Я хочу жареной рыбы. Курить. И яблоко потертое с морковью.

      – Все есть, кроме рыбы. Может, я пожарю тебе мясо вместо рыбы? – говорю я и протягиваю сигареты.

      – Я же сказала, что хочу рыбы, – мать закуривает и выдыхает дым в меня, хотя знает про мою беременность. – Если тебе плевать на мои просьбы и сложно сходить за рыбой, так и скажи. Дочь называется.

      Я иду на кухню жарить мясо и тереть яблоко.

      ЕСТЬ ТАКИЕ ЛЮДИ – ИМ ВСЕ ПОДАЙ НА БЛЮДЕ!

      ПНД

      ПНД – это аббревиатура. Означает психоневрологический диспансер.

      Большинство людей приходят сюда за справкой о том, что не состоят в диспансере на учете, тем самым подтверждая, что у них нет психической патологии и они могут, к примеру, водить машину, владеть оружием или быть допущенными до государственных тайн.

      Моя мама состоит в ПНД на учете: она лежала в психиатрической больнице, и теперь это бюрократически зафиксированная часть ее биографии.

      Как и большинство пациентов таких клиник, моя мама считает свое нахождение в той больнице случайностью, недоразумением и частью заговора против нее.

      Для меня очевидно, что мама больна, потому что она видит то, чего нет. Для нее же очевидно, что больна я, потому что я этого не вижу.

      Ее искаженная реальность не кажется ей таковой, наоборот, она считает ее единственно возможной, то есть населенной несуществующими злодеями, говорящими голубями и давно умершими родственниками, и ее это не смущает.

      В период обманчивой и недлительной ремиссии мама тихая и вполне покладистая, но все остальное время у нее регулярные приступы агрессии, психозы, депрессивные настроения и спутанное сознание.

      По факту она опасна: может причинить вред себе и окружающим, находясь в плену видений, спрутом патологий поработивших ее сознание.

      Из-за этого заболевания матери не дают путевку в санаторий (от собеса).

      Дело в том, что в санатории лечат остеохондроз пожилые люди с незамутненным сознанием, им не нужна злая и нервная соседка с причудами, и в этом их легко можно понять. Однако мама никого не собирается понимать. Она верит в то, что здорова и «не стоит ни на каком учете ни в каком ПНД».

      Мама