Дети Вольного Бога. Последний Белый Волк. Книга вторая. Ариадна Павликовская

об подставленную мной подножку и летит в своей шелковой накидке на пол. Падает и тут же подпрыгивает в попытке схватить меня и треснуть башкой обо что-то, желательно, каменное.

      С привычной ловкостью лавирую меж дорогих кресел с меховой обшивкой, а этот бежит следом, красный от злости, поскальзываясь на своем же разведенном бардаке из перьев и королевских документов.

      – Остановись, падла! – орет он мне, и я швыряю в него перехваченный со столика деревянный поднос. Элибер верещит, как злобная истеричка. – Я тебя сейчас зарежу!

      – Нож на кухне, придурок, – парирую и обхватываю руками кресло, как свой щит. – Смотри мне, этот стул дороже всего моего дома! Не жаль тебе будет в него ножами тыкать?

      – Подонок проклятый! – он гневно пинает столик у камина, и тот падает в угли. Идиот.

      Мы замираем одновременно, наблюдая, как вспыхивает красное дерево, и огонь жадно облизывает лакированную поверхность пламенными языками.

      – Правильно. В топку его! Забрать у богатых, раздать бедным, – говорю, кивая на кресло. – Оно следующее?

      Элибер чуть не валится с ног. Я хохочу, а он орет, как бешеный:

      – Стража!!! Тащите воду, идиоты! Пожар!

      – Да ладно, – смеюсь. – Вместо полешка.

      – Сейчас ты у меня – вместо полешка, – Элибер злобно плюет на горящий столик, а я хватаюсь за живот, не в силах больше сдерживать разрывающий меня гогот какого-то пустынного южного животного.

      – Вот это ты затушил так затушил!

      Разгневанный владыка Фелабелля смотрит на меня, как на шута. Смотрит одну секунду. Вторую. Глядит на свой мелкий плевок, что начинает закипать от жара камина. И заливается смехом. Серьезно.

      В комнату вбегают стражники и служанки. Глядят на нас, как на психов, опрокидывают ведра с водой в камин. А мы все смеемся до слез.

      – Иди, пока я не осуществил обещанное, – выдавливает он, сгибаясь пополам.

      Вытираю глаза и ухожу к двери, подпрыгивая на пружинистых ногах от хохота, рвущегося из груди. Уже на пороге он вновь меня окликает.

      – И Ривер. Будет что-то непонятное в изучении букваря – зайди. Я объясню.

      «Зайду, – думаю, пораженный, – обязательно».

      Элибер

      Я проснулся от навязчиво шороха где-то под кроватью, пытаясь подавить накопившееся раздражение. Заснуть было тяжело, а оттого злость за нарушенный покой и тишину сразу же подкатила к горлу. Весенние лучи прокрались в королевские покои, скользнули в черные волосы Ривера. Паж ползал по полу на четвереньках, подбирая перья, и шебуршал, как крыса. Я выдохнул от облегчения. Не Сигурд, и слава Триедине.

      И тут-то понял кое-что по-настоящему важное. Наступил Имболк.

      – Уже проснулись, Светлейшество? – Ривер выглянул из-за подножья койки, ухмыльнулся по-лисьи. – Это хорошо. Кто рано встает, тому, как говорится, живется легче.

      Я хмыкнул и по привычке потянулся к графину с вином. Но тут же отдернул руку. Не буду. Хватит с меня.

      – В таком случае уж лучше совсем не спать, – уселся и протер глаза. В голове промелькнули