Шалопаи. Семён Данилюк

подсказали. Такого обмануть – грех.

      Она отслюнявила десятку:

      – Свечку за здоровье поставлю. Чтоб счастье пацану было.

      Остальные вложила в руку Тамаре и вышла.

      Все сидели как оплёванные.

      Вина, свежие закуски стояли не тронутые.

      Незапертая входная дверь вновь открылась. Вбежал Оська Граневич в обнимку с керамической кошкой-копилкой. С ходу грохнул её об угол стола. Посыпались бумажки, покатились монеты.

      – Вот! Здесь двадцать, – запыхавшись, объявил он.

      Из кармана вытащил ешё несколько смятых купюр.

      – А это у Данькиной мамы взяли. Больше у неё не было. Но мы уж договорились: в Мичуринском саду после школы собирать яблоки. По три рубля платят. Завтра Данька на каникулы приезжает. Втроём отработаем. Так что не думайте…

      Он гордо оглядел взрослых.

      – Да, так я ещё по морде не получал, – протянул совершенно багровый Земский.

      В школе у Поплагуева установилась репутация бесшабашного сорванца, всегда готового к проказам и подначкам.

      Когда Алька на занятиях во время объяснения новой темы тянул руку, учителя старались этого не замечать, боясь, что будет сорван урок.

      На истории при обсуждении французского абсолютизма XVII века разговор, естественно, коснулся «Трёх мушкетёров» Дюма. Преподавал предмет сам директор школы Анатолий Арнольдович Эйзенман. Заметив, что Поплагуев под партой играет в карманные шахматы, он предложил Альке высказаться. Тот высказался: мушкетёры Дюма, если без прикрас, – сводники, которые предали своего короля, потакая адюльтеру похотливой королевы. К тому же – бабники и пьяницы. И вот уж полтора века они – любимые герои и предмет подражания всех мальчишек. Вопрос: так чему же мы подражаем? И что выходит важнее: так называемая мораль или личное обаяние? Поднялся оглушительный гвалт: каждый торопился высказаться. Хорошо, умный Анатолий Арнольдович овладел ситуацией и даже организовал общешкольный диспут – «Мушкетёры Дюма как объект для подражания». За что получил в РОНО очередной разнос.

      Менее опытным учителям приходилось куда туже. На русском разбиралась тема – «Единственное и множественное число».

      – Надеюсь, всем всё понятно? Тогда попросим к доске… – учительница потянулась к журналу.

      Не выучивший урока Поплагуев вытянул руку:

      – Мне непонятно. Нам на анатомии объясняли строение женского тела. Первичные признаки, вторичные признаки. Чего сколько (послышались хихиканья). Так вот почему лифчик – единственное число, а трусы – множественное? То ли анатомы напутали, то ли лингвисты нижнего белья никогда не видели.

      Класс «обвалился», урок оказался сорван. Но даже попавшие впросак учителя на весёлого обалдуя не обижались.

      Хотя бывали у Поплагуева шутки куда злее. В школе проводился конкурс бальных танцев. Председателем жюри был секретарь школьного комитета комсомола десятиклассник Павлюченок. На взгляд Поплагуева, упёртый карьерист.

      На голову выше всех была пара из их пятого «А»: Павелецкая – Гутенко. Партнер – непревзойдённый