2028. Илья Полетаев

рядом с собой звон приближающегося шага, студент вскинул руку с пистолетом, намереваясь выстрелить, но сделать этого не успел. Кулак охранника саданул его по челюсти и от удара студент выронил пистолет. Потом Андрей повалил его на пол и скрутил руки за спиной. Один из караульных подбежал к валявшемуся Григорию и в спешке подобрал его пистолет. Сам Григорий, вновь впав в безумство, кричал и яростно извивался под охранником.

      – Нет! Пустите! Гады! Нет! Не хочу! Пусти меня! Не буду! – он брыкался, пытаясь вырваться из цепкой хватки охранника. И у того не получалось его усмирить, уж слишком буйным сделался Григорий. Андрей, сильно прижимая коленом шею студента, крикнул:

      – Павел, помоги!

      Я кинулся к нему и вдвоём мы скрутили Григория, после чего подняли и повели к караулке. Другие студенты с интересом шли следом, внимательно следя за нами. Открыв дверь, мы завели скрюченного студента внутрь, стянули с него рюкзак и усадили на стул.

      – В тумбе верёвка. Вытащи! – приказал мне охранник. Я открыл тумбочку и достал оттуда верёвку. Вдвоём мы связали вышедшего из себя, уже почти невменяемого Григория, обвязав его туловище вместе с руками вокруг спинки стула. – Вот так. Посиди-ка пока так. – Андрей вытащил рацию и проговорил: – Виктор Петрович, срочно в караулку! И ректора позовите тоже!

      Я стоял позади него и через плечо охранника наблюдал за тем, как Григорий впадает в отчаяние. Поняв, что вырваться уже не получится, он завыл, а через некоторое время и вовсе заплакал, всхлипывая увлажнённым носом. Зрелище это вызвало во мне сочувствие вперемешку с лёгким отвращением, будто передо мной сидел на стуле душевнобольной.

      Спустя некоторое время в караулку пришли ректор и Виктор Петрович. Последний, отогнав лишних от входа, запер дверь на ключ. Меня, возможно, прибывшие не заметили сразу, либо не сочли нужным прогонять отсюда. Андрей кратко рассказал о случившемся инциденте. Ректор, слушая его рассказ, то и дело поглядывала на Григория. Тот переменился, стал подозрительно спокойным и смиренно сидел на стуле, связанный верёвками. Когда охранник окончил, Виктор Петрович подошёл к столу, за которым сидел Григорий, облокотился на него и спросил:

      – Так, а теперь ты объяснись, что за балаган ты тут устроил? – лицо старого охранника озаряла горящая на столе свеча, и в багровом свете морщинистые складки отдавали мрачными тенями.

      Григорий молча посмотрел на него, потом осмотрел остальных, что окружили стол. Я стоял рядом с Андреем, внимательно наблюдая за студентом. От прошедшего безумия не осталось и следа, даже глаза, немного заплаканные, выглядели вполне адекватными.

      – О чём это вы? – исступлённо спросил Григорий.

      – Ты тут не придуривайся, – грозно сказал Виктор Петрович. – Ты что учинил в вестибюле?

      – Я не понимаю… – всё также недоумённо отвечал студент, и, глядя на него, на его лицо и глаза, мне почему-то показалось, что тот действительно ничего не понимает.

      – Не понимаешь? – кивнул Виктор Петрович, после чего