2028. Илья Полетаев

посмотрел куда-то в сторону, прикусил губу, зажмурился, но всё-таки нашёл в себе силы и сказал:

      – Тени…

      – Что? – недоумённо спросил Виктор Петрович.

      – Тени… – повторил Григорий, сокрушающимся взглядом посмотрев на него. – Они живые. Они бродят по коридорам, когда наступает ночь. Они вылезают из темноты, появляются там, где есть свет, и следят. Следят. Постоянно следят…

      – Что ты мелишь? – процедил Виктор Петрович.

      – Я не вру, и не придумываю… Они действительно существуют. Я их видел. Не один раз. Они выходят ночью, даже, бывает, забредают к кому-то в аудиторию, и тем начинают сниться всякие кошмары.

      Все слушали, что он говорил, а во мне словно всё перевернулось. Я стоял, как вкопанный, не упуская ни единого его слова. Глаза мои расширились, и они не сползали с лица этого несчастного. Врёт ли он? По нему не было видно, что он врёт. По его осунувшемуся, бледному лицу, по которому выступала испарина. Он говорил о них, а перед моими глазами вновь сгустилась чёрная субстанция, без лица; с глазами, которых нет, но которые ощущаются внутри, в самой душе. Этот холодный, по-могильному леденящий взгляд. Как он может врать, если и я их видел? Одного из них. А может, мы оба просто сошли с ума?

      Но Виктор Петрович ему не поверил.

      – Скажи мне: ты больной? – спросил он у студента, а потом обратился к ректору: – Он состоял где-нибудь на учёте? У него справка какая-нибудь была?

      – Я не вру! Я говорю правду! Вы меня спросили, и я вам ответил. Поэтому я решил сбежать. Поэтому я пытался вырваться наружу. Я не могу больше оставаться здесь, в этих стенах. Я постоянно ощущаю, как кто-то наблюдает за мной, – отчаянно проговорил Григорий.

      – Ты просто сошёл с ума, – заключил Виктор Петрович. – В общем так – изолируем его. Нужно приставить к нему кого-нибудь, чтобы не сбежал.

      – Нет! – ещё отчаянней. – Я не уйду в изоляцию!

      – А вот это уже не тебе решать, – ответил Виктор Петрович.

      – Если вы меня изолируете, тогда я сделаю что-нибудь с собой! Я убью себя! – задребезжал Григорий.

      – Григорий, успокойся. Послушай меня, – начала ректор, положив на его плечо руку и стараясь успокоить. – Сейчас ты явно не в себе. Ты встревожен, твой рассудок расшатан. Всё это вследствие пережитых событий последних лет. Понимаешь? Всё, что ты пережил, тем более в последние дни, когда каждый из нас сейчас не чувствует себя в безопасности, – оказывает влияние на твою психику. Тебе нужно просто успокоиться и прийти в себя. Никто не будет изолировать тебя ото всех в том смысле, в котором ты это представил. Просто освободим тебя от трудовых обязанностей, дадим больше свободного времени, ты сможешь отдохнуть. Это будет благоприятно для тебя же, для твоего здоровья.

      Григорий посмотрел на неё, как-то жалобно, от чего у меня к горлу подступил ком.

      – Почему вы не хотите мне верить? Неужели вы их не видите? Вам не снятся кошмары? Вы ничего не чувствуете, что ли? – Он посмотрел на каждого,