2028. Илья Полетаев

уже был, и мне стоит проснуться. Но когда я открыл глаза, то стоял на том же месте, а впереди густой стеной стоял мрак. И голос вновь проговорил:

      «Тебе не нужно идти туда. Твой путь лежит в другую сторону».

      Сейчас голос мне показался очень знакомым, но из-за того, что он лился будто бы сквозь сито, отдалённый и изменённый, я не мог разобрать, чей он был.

      Я ещё раз вздохнул и решил наконец обернуться. Медленно повернувшись, лицом своим ощутил слабое дуновение морозного сквозняка. В пяти шагах от меня во мраке стоял силуэт, тёмными контурами вырисовываясь из общего мрака. Мне было достаточно вытянуть вперёд руку, рассеять сгустившуюся тьму фонарём, и лик смотрящего проявится в его бледном свете. Но я боялся, не хотел смотреть на того, кто прячется в тени. Так мы стояли долго, безмолвно следя друг за другом. А потом внезапно, приглушённо что-то затрещало, налилось помехами, как будто подала голос рация. Помехи несколько раз замолкали, и тогда скрытые во тьме динамики выплёвывали уже человеческий голос, неразборчивый, раздробленный частыми прерываниями, а потом вновь протяжно трещало. И исходил этот треск от него, от силуэта…

      Я понял, что это уже не сон, ибо всё здесь было реальное, а ощущения – очень тонкими. Наконец, набравшись уверенности, я медленно вытянул руку вперёд, и свет моего фонаря охватил лик незнакомца. Бледный, с тёмными пятнами и запавшими за глазницы очами, худой и страшный.

      Лицо мертвеца.

      Потом резкая вспышка, сопровождаемая моим истошным криком.

      Я резко вскочил, хватаясь за грудь. Сердце страшно колотилось внутри, а рот жадно хватал воздух. Сев на матрас и переведя дыхание, я вытер вспотевшее лицо, потом осмотрелся. Комната была погружена во мрак, за заделанным окном тоже прослеживалась темнота. Ещё была ночь.

      Я перекинул ноги и поставил их на пол, опёрся головой о сложенные на коленях предплечья и сидел так некоторое время. Страх не покидал меня. Мне было жутко издать лишний звук, сделать лишнее движение. Мне чудилось, что в этой комнате есть кто-то ещё, кто безмолвно стоит в дальнем углу и следит за мной. И от этого меня кинуло в озноб. Я сидел так минуту, потом другую, стараясь совладать с собой, рьяно тёр себя по предплечьям руками, чтобы согреться, а потом не выдержал, встал и пошёл к двери. Я не мог больше оставаться один здесь, мне хотелось, чтобы рядом был кто-то ещё. Кто-то реальный и осязаемый, видимый моему взору, а главное – такой же тёплый и живой, как и я.

      Я вышел из аудитории, пошёл по пустому и безлюдному коридору. Стояла глубокая ночь и все спали. Не спали только караульные в этот час, и я сожалел о том, что моя смена закончилась. Я хотел быть там, на стене или в вестибюле у костра, чтобы в компании кого-то, чтобы мысли мои не оставались один на один с пустой темнотой, что сейчас давила на душу.

      Я поднялся по лестнице на третий этаж и побрёл в коворкинг. Тут тоже было пусто, хотя раньше и поздней ночью кто-то да прогуливался здесь. А сейчас никого. Всё как-то опустело; жёлтые стены потускнели и томились в одиночестве. Хотя,