Мой слуга Тень. Варвара Корсарова

полетел лицом вперед, зацепил второй рычаг, и его прихлопнуло откинувшейся крышкой. Нотариус охнул и повалился на кресло животом.

      Выдвижной подлокотник дал ему тумака в ребра, второй ящик открылся и врезал ему по переносице.

      Бой со столом нотариус проиграл вчистую. Сверху его осыпало вылетевшими из ящика бумагами.

      Все ахнули. Рекстон бросился на выручку. Он ловко нажал рычаги, задвинул ящики и вызволил застрявшего нотариуса. Без усилий поднял его на ноги, поправил ему пиджак, вернул очки.

      – Позвольте принести лед, приложить к ушибам.

      – Пустяки… я не пострадал. Ну, Гвидо, старый проказник! Даже после смерти ты не оставляешь меня в покое своими шутками! – нотариус погрозил столу. Ощупал кресло и только потом сел и разложил бумаги.

      Рекстон выставил на стол графин с водой и стаканы и направился к двери.

      – Рекстон, стойте! Вы должны остаться. Ваше присутствие необходимо, – остановил его нотариус. Дворецкий занял кресло в самом дальнем углу.

      Лица и позы у всех были напряженные. Ирис мечтала, чтобы эта церемония поскорей закончилась. Условия завещания ее не интересовали, поскольку она не рассчитывала, что они ее коснутся.

      Нотариус не спеша открыл папку и принял деловой вид.

      – Итак, последнее волеизъявление барона Гвидобальдо цу Герике…

      Откашлялся и начал читать:

      – Я, нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай моей смерти, делаю следующее распоряжение:

      – Моей сестре Грете Эрколе, урожденной цу Герике, завещаю ежегодное содержание в размере тысячи кронодоров, кои будут переводиться со счета, открытого в Северном Банке. Также предоставляю ей право пожизненного проживания в поместье «Черный дуб».

      – И только? – возмутилась госпожа Эрколе, приложила к лицу платок и неубедительно всхлипнула.

      – А ты чего ожидала, мама? – иронично сказал Даниэль. – Не беспокойся, я буду тебя содержать. Я же тебя люблю.

      – Поручаю оплачивать с того же счета обучение моего племянника Даниэля Эрколе в Художественной Академии, а также выделить ему ежемесячное содержание в сумме пятьдесят кронодоров при условии, что он заречется посещать злачные места и малевать голых девок, а возьмется за ум и будет рисовать картины достойные и приличные.

      – Что?! – Даниэль вскочил, опрокинув кресло. – Почему?

      – Поскольку указанный Даниэль Эрколе принимает после моей смерти титул барона и обязан его не опозорить, – зачитал нотариус ехидным голосом.

      Даниэль цветасто выругался, заклеймив дядю нехорошими прозвищами.

      – Ладно, а кому усадьба? Мне ведь? Мне, да?!

      – Терпение, молодой человек! – нотариус поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:

      – Моему верному слуге Рекстону завещаю сумму в размере тысячи кронодоров.

      Рекстон скорбно кивнул.

      – Доктору Фальку завещаю сумму в размере пятисот кронодоров.

      – Даже докторишку не забыл! – проворчал Даниэль.

      – Все мое прочие денежные средства