Хождение за два-три моря. Светослав Пелишенко

почему он, собственно, дожил до ста сорока лет.

      – Что это?! – с изумлением восклицает старец, глядя вниз из окна самолета.

      – Как «что»? Это же, дедушка, ваш родной Кавказский хребет!

      Глава 2

      У ТЕТИ ПАТИ

I

      – Готовьте «Яшку», – разбудил меня голос капитана, и я сразу вскочил с радостной мыслью: «Путешествие началось!»

      «Гагарин» стоял на якоре. Днепро-Бугский лиман – просторный, на мелководье заросший – напоминал одновременно и реку, и море. На берегу Очаков не менее успешно стирал грань между городом и деревней. Над склоном поднимались каменные дома, а вниз, к воде, сбегали откровенно сельские хаты. Под утренним солнцем зеленый городок выглядел приветливо.

      Даня и Саша опускали за борт «Яшку». Только сегодня я как следует рассмотрел всех троих. Даня, сын капитана, которого сам Данилыч называет «мастером по парусам», ростом был в отца – небольшой. Волосы и зачатки отпускаемой бороды черные, а лицо узкое, подвижное, хитрющее… Саша казался старше, был чисто брит и коротко стрижен; такие юноши, подтянутые, с твердыми глазами, нравятся застенчивым девушкам и авторам плакатов «Спорт – это жизнь». «Яшка», складной железный ботик, больше всего напоминал корыто.

      – За что его так прозвали?

      – «Яшку»? – переспросил Даня. – Ты меня спроси: я знаю? Я не знаю. За характер. Сильно вертится.

      – Доставайте рубероид, – скомандовал капитан. – Завезем его тете Пате, вот оно.

      Таким образом разъяснилась одна из вчерашних загадок. Рубероид предназначался тете Пате.

      До берега было недалеко. В целом перевозка напоминала известную задачу о волке, козе и капусте. «Яшка» вмещал только двоих. Или одного члена экипажа и два липких рулона, но и под этим грузом, оправдывая свою кличку, «сильно вертелся». Саша отвез меня, я – Даню, Даня – рубероид и судового врача. Последними прибыли Сергей с Данилычем, и капитан попросил, чтобы впредь за ним присылали кого-нибудь с ногами покороче.

      Мы уже знали: вчерашний маневр, когда яхта прошла мимо причалов рыбозавода и в полной темноте отдала якорь, имеет специальное название – «стать на траверзе тети Пати». Под обрывом, у самой воды, приютился домик. Несколько фруктовых деревьев, огород – словом, небольшое деревенское хозяйство. У крыльца был установлен рукомойник, похожий на самовар братьев Черепановых – такой же медный и пятиведерный.

      Мы занесли рубероид во двор. Данилыч скрылся в доме.

      – Моя сестра, – торжественно представил он, появившись на крыльце с невысокой пожилой женщиной. – Клеопатра Даниловна.

      – Здравствуйте, – приветливо сказала тетя Патя. – Идемте чай пить.

      Тетя Патя жила одна. Она была, по-видимому, лет на десять старше брата, и за чаем с какими-то необыкновенно вкусными булками меня поразила та ласковая почтительность, с которой обращался к ней Данилыч. Он ей – «вы», она ему – «ты».

      – Самой разве можно, Патя? Я имею в виду, при вашем здоровье. К