Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников

его, худого, небритого и обмороженного, не способного пройти самостоятельно и десятка метров, увидела жена, она горько разрыдалась, едва узнав своего 33-х летнего красавца мужа. И впервые со всей ясностью осознала, что такое его профессия. Когда он выписался из больницы, она почти всю ночь проплакала, умоляя его бросить эту «проклятую работу». А днём на следующий день, немного придя в себя, сказала:

      – Прости меня за мою слабость, я же всего лишь женщина. Знаю – не сможешь не летать. Это вас, мужиков, засасывает, словно болото. Но всё же хочу, чтобы тебя списали с лётной работы. Ждать тебя из полётов мне труднее, чем тебе летать. Наверно, я плохая жена для лётчика.

      Медкомиссия отстранила его от полётов на год. И он уехал с семьёй в Бронск, недалеко от которого родился. Через год его снова не пропустили врачи. На ЦВЛЭКе прямо сказали: не годен. Но на следующий год он снова едет в Москву и снова тот же приговор от медицинских светил. Другой так и закончил бы на этом свою лётную карьеру, но не таков был Байкалов. Он пошёл к председателю комиссии и заявил, что чувствует себя здоровым и требует повторного освидетельствования. Профессор похлопал его по плечу и сказал:

      – Много сюда таких приезжало. Одни – с мольбами, другие – с угрозами. Были и таковые, что письмами из ЦК заручались. Но что, скажите, батюшка мой, я сделаю, если они не годны? У каждого свой ресурс.

      – Я в ЦК не поеду, – ответил профессору Байкалов, – я принесу к вам в кабинет раскладушку и не выйду до тех пор, пока не дадите заключение о годности. Мало того – объявлю голодовку. Я здоров.

      – Ну, вот и вы мне угрожать начали, батенька мой. Голодовкой, правда, ещё никто не пугал, вы первый.

      Комиссию он прошёл. Но осторожные эскулапы, не найдя в его организме особых отклонений, всё-таки записали в медицинской карте: разрешить полёты на освоенном типе в поршневой авиации. Но это было уже не важно. Главное, что он снова мог летать.

      С тех пор прошло много лет.

      Начальник штаба Байкалова Чувилов вошёл к нему в кабинет расстроенный.

      – Что случилось? – оторвал взгляд командир от бумаг и посмотрел на Чувилова не утерявшим юношеской голубизны глазами.

      – К нам прибыл ревизор, – сказал, садясь, Чувилов.

      – Что такое? Опять комиссия?

      – Конечно. Сейчас инспектор Кухарев предупредил, чтобы готовились к встрече. Председатель комиссии – заместитель министра.

      – Ого! – присвистнул Байкалов. – Недалёк день, когда и министра дождёмся. Такого ещё не было.

      – Перестраиваются, – улыбнулся начальник штаба.

      – Бумаги-то у тебя в порядке?

      – В порядке. Но для трёпа нервов всё равно что-то найдут, сам знаешь. В предписании ж надо что-то писать для приказа. Не писать же – без замечаний. Что это за комиссия?

      – Да, пожалуй, – согласился командир. – Долго они тут будут?

      – Да кто же знает. Уж замминистра-то точно вечерним рейсом улетит. Не тот уровень у него, чтобы в отрядах сидеть.

      – В эскадрильях