Бегущий Орёл, дева-воин. Джеймс Уиллард Шульц

к битве, смеялись над нашим возбуждением и кричали нам, чтобы мы набрались смелости и шли вместе с ними.

      – Давай пойдём! Давай подойдем поближе к тому, что сейчас произойдет! – предложил я Отаки.

      Она покачала головой.

      – Они сказали нам оставаться здесь, и мы остаемся здесь, – ответила она.

      Тут она была права. Я не стал ее больше уговаривать, но, о, как же мне хотелось быть рядом со своим отцом – иметь ружьё и сражаться вместе с ним в предстоящей битве!

      Взявшись за руки, мы с Отаки стояли и наблюдали за происходящим внизу. Наш отряд почти настиг врага – все они продолжали копать землю, невысокие кучки образовывали темно-коричневый круг на покрытой желтой травой равнине. И вот они перестали рыть свои норы, залегли, каждый за своей кучей, и, держа оружие наготове, ждали приближения наших воинов. Внезапно наши разделились – половина из них направилась правее, половина левее врага, пригибаясь к спинам своих лошадей. Клубы дыма поднялись от куч коричневой земли, от всех них, и бух! бух! бух! выстрелов донеслись до наших ушей быстрее, чем мы могли сосчитать, но наши всадники ответили всего двумя или тремя выстрелами; в тот момент они хотели вызвать на себя огонь противника. |

      Мы видели, как упали две лошади, как их всадники спрыгнули с них и спрятались за умирающими животными, используя их как укрытия, и видели, как один из наших людей упал навзничь со своей лошади и больше не двигался после того, как ударился о землю.

      – О! Ох! – воскликнула Отаки. – Надеюсь, это был не мой отец!

      – Ай! И не мой! – воскликнул я и призвал Солнце защитить его.

      – Да! Да! О Солнце! – взмолилась Отаки, – защити наших отцов! Проведи их невредимыми через эту битву!

      И вот началась настоящая битва. Зайдя к врагу в тыл, две половины нашего отряда соединились и, ведомые старым Одиноким Ходоком, развернулись и бросились прямо на круг из куч коричневой земли. Не успели мы досчитать до десяти, как они уже были среди них, стреляли из ружей, спрыгивали с лошадей и сражались с оставшимися врагами врукопашную, и всё так смешалось – пыль, люди и лошади – что мы почти ничего не могли разглядеть

      – Пойдем, сядем на нашу лошадь. К тому времени, когда мы спустимся туда, всё будет кончено, – сказал я Отаки.

      Мы не торопились спускаться с этого гребня! Страх был с нами – он твердил нам, что там, внизу, в кругу кричащих людей и гарцующих лошадей, мы можем обнаружить то, чего нам не хотелось бы видеть! Мы медленно ехали по равнине и приближались всё медленнее и медленнее, пока не смогли отличить одного воина от другого.

      – Вот мой отец! Вот! Привязывает что-то к своему седлу, – внезапно крикнула Отаки, как будто я был глухим, и в этот момент я увидел своего отца, разговаривающего с главным вождем. Тут мы начали подгонять лошадей, и вскоре оказались на краю круга. Почти каждый из собравшихся рассказывал, что он сделал в бою – как он застрелил или сбил с ног и сразил насмерть своего противника или противников. Мы подъехали к моему отцу и вождю, стоявшим в стороне.

      – Ну