Бегущий Орёл, дева-воин. Джеймс Уиллард Шульц

время года.

      Там, в верховьях ручья, было прекрасное место для лагеря. Наши вигвамы были разбиты под прикрытием длинной рощи тополей; там было много сухих деревьев, так что у нас было достаточно дров. У подножия гор водилась всевозможная дичь – олени, вапити и антилопы, а равнины были черны от бизонов. Все, кроме старых самцов и быков, были ещё очень жирными, и мы охотились и убивали столько, сколько нам было нужно, и запасали жирное вяленое мясо на зиму и весну.

      Вдали, на голых горных вершинах, стадо за стадом бродили толстороги, и однажды Утреннее Перо и мой отец, Онистаина3, и Отаки, и я поднялись туда, чтобы добыть нескольких из них. Нам было нужно несколько их шкур для одежды – кожа толсторога подходит для этой цели лучше всего, так как она очень тонкая и ровная, а при дублении становится мягкой, как кусок ткани.

      Мы скомандовали нашим собакам следовать за нами и поднялись на гору так далеко, как только могли подняться наши лошади, затем привязали их к деревьям и продолжили путь пешком. Скоро мы вышли из леса и застали врасплох стадо из примерно двадцати толсторогов в узкой скалистой лощине, пустили за ними собак, и они добежали почти до вершины горы и забрались на выступ, где собаки не могли до них добраться. Мы последовали за ними, подобрались к ним поближе, а затем по очереди мой отец и Утреннее Перо начали стрелять, и при каждом выстреле одно из животных спотыкалось, падало и скатывалось с уступа по скале вниз, к ее подножию, где сидели мы с Отаки, чтобы не позволить собакам кусать и рвать их нежную шкуру. Мы думали, что это будет очень забавно – смотреть, как толсторог падает и скатывается к нам каждый раз, когда раздавался выстрел. Но стадо становилось все более и более беспокойным, и когда седьмой из них сорвался с уступа, оставшиеся в живых спрыгнули с него, не обращая внимания на лай нетерпеливых собак, и помчались вниз по склону, а затем снова поднялись на следующую гору; собаки следовали за ними по пятам.

      – Ладно, оставьте их, на сегодня нам хватит, – сказал отец, и мы все принялись за туши; собаки вскоре вернулись к нам. Мы выпотрошили животных, перетащили их одну за другой по крутому склону к лошадям, а затем освежевали и разделали, сделали большие свёртки, завернув их в шкуры, навьючили лошадей и начали спускаться с горы пешком. На открытых местах мы могли видеть коричневые равнины и далеко на западе дым, поднимающийся от костров нашего лагеря.

      Добравшись до подножия горы, мы переложили вьюки, взобрались на них и медленно поехали домой, потому что наш вес, добавленный к весу мяса, был очень тяжёл для лошадей. Мы были очень рады нашему успеху с толсторогами, и для зимы день был теплым. Мой отец и Утреннее Перо запели военную песню Разделённых Волос, и мы с Отаки присоединились к ним. Она не имела на это права – женщинам не разрешалось петь эту песню, но наши отцы смотрели на неё, смеялись и поощряли ее продолжать.

      И так мы ехали вперёд, распевая песни, беззаботные и счастливые, не помышляя об опасности, и вдруг прямо перед нами, из

3

Замечательный Вождь