Змеиная вода. Карина Демина

заставляет редких людей, которые еще остались на платформе, пятится.

      – Вы бы хоть намордник ей одели, – Анатолий кривит губы. – И ошейник с поводком.

      – А смысл? – Зима тоже тянется. И оглядывается. – Здесь миленько.

      Бекшеев тоже смотрит. И вправду миленько.

      Аккуратный вокзал, явно строенный еще до войны. Тогда в моде были пухлые колонны и обилие лепнины. И эта сохранилась на первый взгляд в первозданном виде.

      Лепнину белили.

      Вокзал красили. Дворники мели платформы и не только их, оттого и создавалось ощущение чистоты и какой-то провинциальной нарядности.

      – Анатолий, – Мария Федоровна оперлась на руку сына, только почему-то показалось, что не столько ей опора нужна, сколько пытается она его удержать от необдуманных слов или поступков. – Здесь дымно… и нам пора домой. Посмотри, где Степан.

      Тот ли это Степан, который нашел Ангелину?

      Если тот, то с ним стоит побеседовать.

      Позже.

      – Конечно, матушка… сейчас.

      – Слуги порой удивительно непонятливы, – извиняющимся тоном говорит Мария Федоровна. – И ведь сколько раз говорено, что встречать надо на платформе, а они все никак. Кстати, в городе отличная гостиница…

      И молчание.

      Взгляд выразительный… и снова странно. Этот намек таков, что не понять его невозможно. Но тогда для чего было предыдущее предложение? Или тогда они не посмели отказать в просьбе Одинцову, а вот сам Бекшеев – дело другое.

      Ему отказывать можно.

      – Тогда стоит на нее взглянуть, – ответила Зима, щурясь на солнце. – И город этот… люблю новые города. Здесь как-то уютненько, судя по вокзалу.

      – Да, мой супруг много средств потратил, восстанавливая здесь все… – Мария Федоровна явно обрадовалась, что намек и понят, и услышан. – До поместья здесь недалеко… здесь в принципе все недалеко. Будем несказанно счастливы видеть вас в гостях…

      Она хотела сказать что-то еще, но на платформе появился Анатолий в сопровождении крупного бородатого мужчины. Одет был тот в черный костюм, правда, купленный в лавке готового платья и не самой дорогой. А потому пиджак на животе натягивался, тогда как на спине вздувался пузырем. На локтях появились характерные белые потертости. Колени же брюк тоже чуть вытянулись.

      Но мужик ловко подхватил чемоданы.

      И удалился.

      А с ним удалились и Мария Федоровна, и Анатолий…

      – Охренеть, – сказал Тихоня. – Высокое гостеприимство…

      – Вот знаешь, – Зима глядела вслед. – Даже и добавить нечего. Ладно… гостиница, стало быть? Надеюсь, туда с собаками можно.

      – Ну, – Тихоня потрепал Девочку по загривку. – Ежели нельзя, то мы другое жилье поищем. Вот что скажи, шеф, чего Одинцов с этими-то придурочными возится? Вот даже мне ясно, что девчонку им отдавать нельзя.

      – Увы, сама девчонка думает иначе, – ответил Бекшеев, опираясь на трость. – У нее любовь.

      – Тогда да… аргумент.

      Тихоня вздохнул.

      – Лады. Постойте тут, а я машинку сыщу какую. А то ж до этой гостиницы еще добраться надо… нет, вот что