Змеиная вода. Карина Демина

Ангелины было очень здоровое сердце, – так же тихо ответила Мария Федоровна. – И ей совершенно точно нечего было делать в лесу… и кроме того… Анатолий в жизни не признается. Ему даже думать об этом больно. Но моя дочь тоже была беременна. Она снова нас всех едва не опозорила.

      Посочувствовала бы, наверное.

      Кому другому.

      Почему-то Марии Федоровне сочувствовать не получалось.

      – Расследования не было, – говорю очевидное.

      – Анатолий… сделал все, чтобы случившееся… не стало достоянием гласности, – Мария Федоровна даже теперь тщательно подбирала слова. – Поймите, все-таки репутация семьи… скандал… кому нужен скандал?

      Действительно. Никому.

      – Но вы не согласны?

      – Не знаю… он прав. Скандал весьма повредил бы нам… да и начнись расследование, многие бы вспомнили и смерть Надежды. А все-таки две таких похожих смерти, считай, в одной семье… это нехорошо.

      А то.

      Совпадения, конечно, бывают. И такие, что просто диву даешься. Но… что-то подсказывает, что не тот у нас случай.

      – Нашлись бы и те, кто обвинил бы Анатолия… как вы.

      – Мы пока никого не обвиняем, – Бекшеев держался спокойно.

      – Но хотели бы. Это весьма удобно. Я понимаю, что мой сын порой бывает резок в суждениях. И что Одинцову не по вкусу сама идея этого брака. Он с радостью уцепился бы за любой повод, чтобы разорвать его.

      – Боюсь, в так нелюбимом вами современном мире желание Одинцова не имеет значения.

      – Но и конфликт нам не нужен. Да и… Ангелина моя дочь. Непослушная. Неудачливая… дважды опозорившая семью. И все равно… моя дочь.

      – Тогда расскажите, – попросил Бекшеев.

      – О её смерти?

      – И о ней самой.

      – Зачем?

      – Чтобы понять. Если их убили, то важно понять, за что.

      Мария Федоровна ненадолго задумалась. Заглянуть бы в эти вот мысли, или хотя бы за маску, которая так надежно приросла к лицу.

      – Ангелина… она была старше Анатолия. Я очень надеялась, что первенцем будет мальчик. Это важно, родить наследника. Это мой долг… а появилась Ангелина. Здоровая, крепкая, но… девочка. Муж был разочарован.

      Она говорила об этом как-то отстраненно, словно до сих пор чувствовала свою вину за рождение именно дочери.

      – К сожалению, у меня довольно долго не получалось забеременеть вновь. А если и выходило, то… дети появлялись до срока. И умирали.

      А вот теперь вся моя злость проходит.

      И внутри поднимается та глухая тоска, которая всегда со мной, пусть даже я притерпелась, научилась жить вместе с ней. Даже притворяться, что её, этой тоски, вовсе нет. Изжилась.

      А она вот ждала удобного случая, чтобы напомнить о себе.

      – Ангелина… была хорошей дочерью. Она училась. Старалась. Была мила и прилежна. Она изо всех сил пыталась… – голос осекся. – Но девочка… она была лишь девочкой. И род прервался бы. Но мои молитвы достигли небес, и чудо случилось, когда я почти потеряла надежду. Господь послал нам сына.

      Долгожданного.

      Любимого.

      Нужного.

      – Ангелине