Схрон. Юрий Мартыненко

товарищей из этого отдела.

      – Слушаюсь, встав со стула, вытянул руки по швам сержант.

      Настенные часы пробили полночь.

      – На этом всё. Отдыхать…

      5

      – Куда всё глядишь и глядишь? От окна не оторвать! – ворчливо спросила мужа Матрёна.

      – Куда надо, туда и смотрю, – отозвался Ермоха.

      – Куда надо, куда надо, – передразнила его жена и тоже подошла к окну. – Ну? И кого там выглядел. Баб, вроде, нет? Пусто на улице.

      – У тебя только бабы на уме, – беззлобно сказал Ермоха, поправляя шторку на окне.

      – Это у меня-то с чего? – хмыкнула Матрёна. – Это они у тебя всю дорогу интерес имели.

      – Прямо-таки интерес. Слова какие она говорит.

      – Не так, что ли? С молодости ещё.

      – Так это с молодости, – согласился Ермоха. – А сейчас другое дело.

      – Дело другое, а мечты те же.

      – О чём ты балаболишь? Какие к шутам мечты?

      – Сам знаешь, какие. В голову тебе не залезешь, но жизнь прожили, я тебя насквозь знаю. И чего думаешь, и чего хочешь.

      – В том-то и дело, Матрёна, что жизнь прожили. Девок вырастили, в люди вывели. Обе выучились на фельдшериц. Давно не виделись. Соскучилась я по ним.

      – Я тоже соскучился, – Ермоха обнял жену за полные плечи. – Им теперь там, в госпитале, дел невпроворот.

      – И то правда, – вздохнув, согласилась она, освобождаясь от рук мужа. – А чего такие нежности вдруг? Чего заластился? Вроде, не с похмелья…

      – Только с похмелья и можно обняться? Чтобы налила стакашек?

      – А всё же кого там высматривал-то?

      – Матвей проехал на кобыле.

      – Куда?

      – Знамо, куда. Поди в тайгу на разведку собрался с утра пораньше.

      – Говорят, ружья у охотников отберут.

      – Кто говорит?

      – В сельпо говорили бабы.

      – И кто отберёт?

      – Власти, конечно.

      – Кому они помешали?

      – Кто?

      – Охотники.

      – Не они помешали, а ружья.

      – А ружья причём?

      – Бабы говорили, что с милиции приедут отбирать. Вспомнила! Давеча-то к Матвею приезжали.

      – К Глушаку?

      – Кто у нас Матвей, если не Глушак? К нему, конечно. Мирониха видела. Прямо к калитке машина чёрная подъехала и вылезли из неё два военных в фуражках со звёздочками.

      – Ты смотри-ка! – встрепенулся Ермоха. – И Мирониха видела, что военные с ружьём Матвеевским выходили со двора?

      – Этого Мирониха не видела. Ушла с улицы в дом от греха подальше.

      – Погоди, так это, наверное, не военные, а милиция? Те тоже в форме?

      – Нет, у Миронихиной сватьи племянник в городе в милиции служит.

      – И что?

      – У милиционеров форма другая. Эти, которые приезжали, военные. У них зелёные гимнастёрки и синие галифе. И на рукавах нашивки.

      – Нашивки? – удивился Ермоха. – Какие нашивки?

      – Не знаю. Не я же видела ту машину с приезжими, а Мирониха.