Схрон. Юрий Мартыненко

центр.

      – Сейчас, значит, учится?

      – Нет, не учится. Ушёл на фронт. Ещё в июле, как и остальные.

      – Откуда знаешь?

      – Знаю. На сенокосе одна из знакомых девчонок из райцентра встретилась. Она говорила, что из того техникума почти все ребята ушли… У неё там знакомый учился. Одноклассник…

      – Понятно, – вздохнув, отозвался Матвей Прокопьевич. – Война всех подгребла. И школьников, и студентов, и отцов их…

      – Дядя Матвей, а долго она будет идти?

      – Трудно сказать. Надо привыкать к тому, чтобы ждать…

      – Ой, как это?

      – В жизни много случается много неприятного.

      – Как это? – племянница отложила ложку, с интересом глядя на дядю.

      – Ждать неприятная вещь для человека. Не зря говорят, что хуже всего ждать или догонять. А по мне так хуже всего – это ждать. Но привыкать надо. Особенно сейчас. Ожидание поможет людям пережить это страшное время.

      – Ой, как можно привыкнуть к этому ожиданию? – вздохнула племянница, ковыряя картофелину.

      – И поменьше ойкать, – улыбнулся дядя. – Поменьше хмуриться, чтобы раньше времени морщин не заработать на лице.

      – Больше не буду, больше не буду, – успокоила Валентина. – Сейчас чай налью.

      На улице за калиткой фыркнули тормоза. Залаял Полкан.

      – Машина, что ли? – удивился Матвей Прокопьич. – Глянь-ка.

      Валентина оставила стаканы, шмыгнула к окну, прильнув почти щекой к холодному от сырой непогоды стеклу.

      – Кажись, машина к нам подъехала. Кто бы это?

      – Пойду глянуть. Откуда машина?

      Вышел из сеней на крыльцо. Дождик перемежился. Капало с крыши. Полкан, присев на задние лапы, яростно лаял на калитку. За ней видны две военные фуражки.

      – Полкан! Полкан! – позвал собаку Матвей Прокопьевич, спускаясь с крыльца. – Уймись! На место! На место!

      – Хозяин?! – окликнул мужской голос из-за калитки.

      – Иду-иду.

      Глушак откинул внутреннюю щеколду, впуская во двор двоих военных. У одного, молодого на вид служивого, в петлицах два эмалевых кубаря. Тёмно-зелёная гимнастёрка, синие галифе. Хромовые сапоги. На рукавах нашивки. Лицо его показалось знакомым.

      – Здравствуйте! Сержант госбезопасности Мальков, – представился молодой. – Матвей Глушак?

      – Здравствуйте! Так и есть, – ответил растерянно хозяин двора, опешив от столь неожиданных визитёров.

      – Да вы не пугайтесь Матвей Прокопьевич, мы по делу, – успокоил молодой чекист. – Желательно для разговора пройти в дом, – кивнул он в сторону крыльца.

      – Проходите, – хозяин уступил дорогу.

      – Нет-нет, после вас, – предложил сержант. – Ожидай, Василич, у машины, – распорядился сопровождавшему ему военному с погонами рядового на форменной гимнастёрке. По возрасту тот уже в годах.

      Открыв дверь, Мальков пригнулся, уверенно переступая через высокий порог.

      «Сразу видно, что этот военный из местных», – подумала Валентина.

      Вспомнился приезд прошлой весной в село землемера из города.

      «Того