Темное Дело. Алексей Доброхотов

стали ставить… Сволочи…

      – Ишь распелся, бомжара. Нагадил, теперь извиняется. А нам нюхать, – подначил Афоня.

      – Жизнь кончена… – продолжал бомж, – Говорить больно… Изломан весь… Гнию… Не мучай меня, Федя… Бей… Ты сможешь… Отпусти душу мою… Намучился я… Терпеть, сил больше нету… Так что… помирать больше не страшно… Совсем не страшно… Я хочу… А она медлит… Все ждет.… Поторопи ее, Федя…

      Федор завис над Василием с занесенной над ним кувалдой рабочего кулака в полной нерешительности, что ему делать. Если бы проклятый бомжара визжал от страха и молил о пощаде, то он бы ни на минуту не задумываясь вломил бы ему по морде с полным своим наслаждением. А так, выходило, будто он идет у него на поводу, выполняет, можно сказать, его желания, делает ему одолжение, почти подарок, чего допустить со своей стороны он никак не мог. Эта оказывалась уже не победа, а вроде как, поражение, как признание его превосходства над собой, в общем полная ерунда.

      – Что медлишь?.. – стонал Василий, – Не бойся.… Стукни разок… посильнее… Ты сможешь… Будь другом…

      – Да, пошел ты… – выпалил окончательно обескураженный мужик и смущенный отошел от его койки.

      – Больно, мужики, очень… – вздохнул переломанный, – Стой… На что бросил?.. Трус ты… Федя… Горлопан… Хуже Афони… Тот трезвонит, а ты обнадеживал…

      – Да я тебя… – взвился снова молодой рабочий, но былой запал уже стух и он снова обвис, понимая, всю бесполезность дальнейшей дискуссии.

      – Нянечку звать надо, – повел носом Афоня, явно улавливая новые нехорошие запахи, исходившие от койки больного.

      – Не стерпел, мужики… обделался, – признался тот, – Не гожусь для жизни… Ни на что больше… не гожусь… По кускам склеен… Разваливаюсь… А этот… мучитель… трус… трепач… пустомеля…

      – Заткни варежку, бичара, – огрызнулся молодой рабочий.

      – Тошнот тощий… – напирал Василий, надеясь еще раз раззадорить противника, но авторитетный Михаил тихо срезал:

      – Проглоти аскарбинку, сядь и усохни. Пускай треплется.

      Федор опустился на койку и, сверкнув глазами, матерно выругался:

      – Еще посчитаемся, – в завершении процедил сквозь зубы.

      – Серьезные дела с наскока не делаются, – молвил бывший уголовник.

      – И что делать будем? – выскочил вперед Афоня, – Нянечку звать будем?

      – Ну, не рудой задыхаться? – ответил Михаил и тот поскакал по коридору в поисках медицинского персонала.

      – Опять… день спортил, – простонал Василий и полностью обессиленный, ушел в очередную отключку.

      – Оставьте мужика в покое. Не по-христиански это, – заключил Егор Петрович.

      – Вот как? Коммуняки уже в Христа верить стали? С каких это пор? – съязвил бывший уголовник.

      – Одно другому не помеха, – возразил старый рабочий, – Вся идея мирового коммунизма на христианстве основана. Одни корни имеет.

      – Стало