Темное Дело. Алексей Доброхотов

шли и болтали о всяких пустяках. Иван Моисеич метал остроумием. Она непрестанно смеялась и слегка подтрунивала над ним. Он не обижался. Ему даже в голову не приходило обижаться. Ему нравилось, что она замечает, как он, такой полноватый и слегка неуклюжий, словно волнорез самоотверженно рассекает для нее людские потоки, прокладывая ей путь к дому. Но вместе с тем, чем дольше они шли вместе, тем все с большей силой наполняло его ранее незнакомое ощущение покорности. Он с удивлением обнаружил в себе всевозрастающее желание угождать ей, незамедлительно и безропотно выполнять все её прихоти и желания. Новое ощущение оказалось настолько необычным, и в то же время приятным, что он даже усомнился в реальности происходящего.

      Незаметно дошли до Садовой улицы.

      – Хочу персик, – неожиданно заявила она.

      Он тут же нырнул в темную глубину душной овощной лавки, откуда вскоре вернулся с кульком бордовых, ароматных фруктов. Потом она захотела расческу, смешную соломенную панамку, толстый журнал с красивыми фотографиями, чашку кофе с румяным пончиком…

      Так много денег Иван Моисеич еще никогда не тратил по пустякам ни на одну женщину, даже в период брачных игр с законной женой Соней. Тогда он умудрился обойтись минимальными финансовыми потерями. Впрочем, и доходы в то время не позволяли многого. Поэтому, он обоснованно рассудил, что деньги могут найти гораздо лучшее применение, с пользой, так сказать, для каждого члена будущей семьи. Конечно, оно приятно доставлять маленькие радости симпатичной девушке. Но пустяки тем и отличаются от полезных вещей, что радость обладания ими быстро заканчивается.

      «И зачем я это все делаю? – промелькнуло в его голове, – Сорю деньгами, будто миллионер. Выгляжу верно, как дурак. Особенно им буду, если на этом вот так все и кончиться. Как всегда. Потрачусь и останусь в конце с носом».

      – Нам еще далеко? – поинтересовался он, ощупывая заметно похудевший кошелек. Даже сердце слегка защемило.

      – Нет. Уже рядом. Ты устал? – она взглянула на него своими лучистыми глазами и дурацкая мысль тут же испарилась.

      – Вовсе нет. Просто, я подумал, что если еще далеко, то можно поймать такси.

      – Пойдем пешком, – игриво заявила она, – Ненавижу машины. Надоели. Чуть что, сразу машина. Сидишь, как в клетке. Вся жизнь за стеклом проходит. Не успеваешь ничего заметить. Только поймаешь что-нибудь взглядом, оно тут же улетает мимо.

      – У вас есть машина?

      – И не одна. Лучше бы их не было. Люблю гулять пешком. Пусть далеко. Но пешком. Столько вокруг интересного.

      – Вот у меня нет машины, – признался Иван Моисеич, – Не заработал, пока.

      – Счастливый. А с виду не скажешь.

      – Это от того, что я старый и толстый.

      – Ты смешной.

      – Совершенно не похож на романтический персонаж поэтического плана, правда? Это от того, что я слишком много времени работаю. Вот и толстый. И душой совсем зачерствел, можно сказать – засох, сидя на стуле. Дышу душной пылью