Темное Дело. Алексей Доброхотов

Нельзя потворствовать животному в проявлении его первобытных инстинктов. Даже, невзирая на когти. Нужно загнать его угол, прижать к полу шваброй и показать, кто в доме хозяин, окончательно и бесповоротно, дабы впредь неповадно было.

      Поэтому, оставив Соне ее упреки и увещевания, Иван Моисеич поступил как настоящий мужчина: настиг преступника в коридоре и прижал к стенке. Противное существо зашипело, предпринимая последнюю попытку отстоять независимость, но цепкая рука возмездия уже крепко держала его за шкирку. Сопротивление оказалось сломлено. Настал час познания Истины. Пара увесистых шлепков по той части костистого тела, откуда растет хвост, и истерзанная тишина ночи вновь стала медленно обретать мир. Посрамленный зверь забился в свой темный угол, а гордый победитель возвратился в неостывшую постель, где наградой ему послужил хмурый взгляд и колкие ворчания вновь засыпающей подруги жизни.

      – Кошка ему покоя не дает. Кошка причем здесь. Взъелся на бедное животное. Дурной какой-то… – проворчала, зевая, Соня и повернулась к нему широкой спиной, плотно укутавшись одеялом.

      – Она… орала, ночью… – попытался объяснить Иван Моисеич свои действия, но что может понять женщина, привыкшая видеть любимца только с хорошей стороны?

      Как не велика одержанная победа, но сон она растоптала. Он был принесен в жертву на алтарь справедливости, безвозвратно похищен маленьким неблагодарным негодником, утрачен в борьбе за торжество Разума над Природой.

      Промаявшись более четырех часов, Иван Моисеич оторвал от подушки тяжелую голову, зевая, пошарил ногами под кроватью, влез в шлепанцы и, ругаясь, побрел на кухню, где его ожидали стакан холодного чая, мутный взгляд через окно в предрассветное утро, обеденный стол с горой немытой посуды, вчерашние объедки и стеклянные глаза присмиревшего хищника.

      Хозяин отпихнул ногой нахальную кошку от холодильника и зашаркал в туалет. Как всегда животное напачкало именно там, где он собирался встать. Какая мерзость! Круглые зеленые глаза четвероногого светились злобно и уверенно. Иван Моисеич брезгливо понюхал перепачканные шлепанцы. Черная туча священного негодования вновь наползла на его неустойчивое сознание. Какая подлость! Какое низкое коварство! Какая примитивность образа жизни! Взрыв отвращения и метко пущенный веник возмездия настиг нечистоплотную тварь. Настроение стало медленно улучшаться. Но какое может быть настроение у человека грубо разбуженного среди ночи, вынужденного гоняться по всей квартире за бессовестным примитивным созданием, и, в довершение, низко испачканным отвратительной дрянью.

      После бодрящего воздействия одеколона на свежевыскобленных бритвой щеках появился первый румянец. Иван Моисеич начал ощущать в себе проявление первых признаков благодушия. Еще немного и он станет таким, каким его привыкли видеть. Достойной единицей человеческого сообщества.