Темное Дело. Алексей Доброхотов

что? Что, я? Почему сразу Пеликанов? Я тут при чем? Сами велели!..

      – Разговорчики, Пеликанов. Выполнять. Ты, слышал, что я сказал? Это он что у тебе уже два часа на параше сидит?

      – Уже снял, начальник.

      – Вот оттого, верно, и не в себе, товарищ. Это же, простите, мучительно, столько просидеть на ведре. Видимо, даже больно. Нормальный человек к этому не приспособлен.

      – Ах, ты, гад, Пеликанов. Ты же его замучил.

      – Да вы что, начальник. Причем тут я?

      – Пока мы тут работали, не покладая рук, ты, фашист, его истязал? Концлагерь устроил!?

      – Да не я это. Не мое это. Я тут при чем?

      – Разговорчики. Штаны одень. Что это он у тебя такой весь скукоженный?

      – Не лезут на него штаны. Он скрюченный весь. И воет. Он воет, начальник. И скрюченный. Штаны не лезут. Что делать?

      – Что, значит, скрюченный? Что, значит, не лезут? Я тебе покажу, не лезут!

      – Вполне естественно. Столько времени просидеть на ведре. У него затекли мышцы. Необходимо сделать массаж. Размять ноги. Вы, товарищ, ему ноги разомните, ладонями. Нужно разогреть ткани. Кровообращение нормализуется, и он выпрямятся.

      – Пеликанов, ты слышал, что сказал доктор. Быстро сделал массаж.

      – Что, я? Я, что ли!? Это ему я, чтобы это самое место мять? Это мне, что ли!?

      – Да, ты, что б тебя… Еще поговори мне тут. Я что ли это должен делать? Быстро выполняй, или я тебе массаж сам сделаю такой, что не обрадуешься. Мни, как следует. Будешь знать, как над сокамерником издеваться.

      – А я что? Мне никто ничего не говорил. Что сразу я?

      – Мни, как следует. Сильнее. Растирай ноги. Задницу массируй. Мягче, мягче, Пеликанов. Без лишних усердий. Мягче, я сказал. Растирай. Ладонью. Вот так. Гляди у меня, Пеликанов.

      – Ну, как, товарищ, получается? Правильно делаете. Круговыми движениями вдоль ягодиц. Вот так, вот так. Ну, как он, отходит? Распрямляется?

      – Сам, попробуй.

      – Простите, я не специалист по массажу. Это не мой профиль. Труп осмотрели? Можно забирать?

      – Увози.

      – Петр Иванович, носилки! Можно забирать. Поехали.

      – Натянул штаны, Пеликанов?

      – Натянул.

      – Ух, Пеликанов! Следак приедет, припаяет тебе издевательства.

      – За что, начальник? Это же не я! Я тут не причем. Сами, сказали усадить.

      – Я тебе покажу, не причем! Я тебе, когда это сказал? Два часа назад я тебе это сказал. А ты что сделал? Кто два часа издевался? Кто на ведре держал? Все видели. Точно припаяет. Сиди смирно. Что б я тебя и не слышал. А его этого на скамейку усади. И пальцем не трожь. Вот, дело ешкина вошь. Терпила помер, негодяй гикнулся. Гляди, Пеликанов, что бы тебе еще смерть инженера не впаяли. Чем ты там в него пульнул?

      – Я пульнул? Да ты что, начальник!?

      – Гляди у меня! Издеватель. Усадил на парашу. Любой чокнется.

      Прибывшие по вызову психиатры установили явную неадекватность поведения задержанного и вероятное органическое повреждение мозга. Вкололи