Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников

не бродячий. Он учёный. Вот просили в Бронск передать в цирк.

      – Учёный кот! – поразился инспектор. – Я думал, что они только в сказках бывают.

      – Он не в том смысле, что учёный, – замямлил Ерофеев, – а в том…

      – Да я понимаю, – перебил его инспектор. – А что он делать умеет?

      – Не знаю, не сказали.

      – Кис-кис-кис, – позвал инспектор Федю, – покажи, что ты делать умеешь?

      В ответ Федька презрительно посмотрел на инспектора и отвернулся.

      – Так вы мне разрешите идти, а то неудобно с котом-то.

      – Конечно, идите, – улыбнулся инспектор. – Смотрите, довезите циркача без происшествий. Кис-кис-кис! – снова поманил он Федю.

      Обратный полёт Федя проспал на чехле в переднем багажнике. Как член экипажа был накормлен проводниками курицей. В Бронске, едва подогнали трап, Федька, узнав знакомые места, задрав хвост, рванул в сторону штурманской комнаты.

      Слухи про кота-путешественника разошлись по всему аэропорту, и не один месяц при упоминании Ерофеева восклицали:

      – А, это тот самый, который кота в Сочи возил!

      А Федька следующей весной, когда распустилась сирень, вышел на улицу и назад не вернулся.

      В гостинице было очень холодно, так как отопление отключили, посчитав, что уже настала весна. Весна действительно наступила рано, но потом природа спохватилась и двинула на регион несколько циклонов подряд, сделав из погоды весенней осеннюю. Да и номер им достался с видом на лётное поле, откуда с оглушительным рёвом каждые пять минут взлетали самолёты. Попробуй тут засни.

      Васин все же пытался заставить себя заснуть, но сегодня годами выработанная привычка почему-то отказала. «Старею, – подумал он. – Вот и первые признаки бессонницы».

      Статистика утверждает, что средний возраст лётчика – 49 лет. Если этому верить, то он уже и жить-то не должен. Каждый год ему всё труднее проходить врачебную комиссию на допуск к полетам. А она с каждым годом всё изощрённее. Вот и велосипед придумали, как космонавтам. Облепят твою грудь и спину датчиками – и круги педали. Крутить-то не трудно, но вот что выдадут там эти датчики? Не одного уже списали из-за этого. Но много ли знают эти врачи с их приборами? Не раз бывало, проходит человек без особых проблем все их инстанции, дают ему допуск к полетам, а через неделю его увозят в реанимацию.

      А, может, уже пора уходить? И так отдано небу нимало. Вон уже и колени в непогоду ноют, и под лопаткой что-то покалывает. Да и усталость стала ощущаться после полётов, особенно после ночных. И ушёл бы с лётной работы, но куда? Стрелком в охрану на старости лет? В ПДСП – приют для списанных пилотов? Но там давно нет мест, заняли те, кто ушёл раньше. Да и не представлял он себе другой работы. Как можно всю жизнь работать с восьми до шести вечера? Делать одно и то же. Он привык вставать в любое время суток и ехать на работу тогда, когда все возвращаются с работы. Или наоборот. И такой беспорядочный график ему нравился. Ну а про однообразие работы и говорить не стоит. Одинаковых полётов для лётчиков не бывает. Это только со стороны