Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников

За всё это он без стеснения просил у командиров лучшие рейсы, и ему никогда не отказывали. Иногда он садился за телефон прямо за стол командира эскадрильи, и тогда можно было слышать такой диалог:

      – Серж, привет! Это я. Ты ещё замдиректора? Что? Уже директор! Поздравляю! Я-то? Летаю. Нет, от тебя мне пока ничего не надо. Что? Я обещал тебе персики? Ещё в прошлом году? Вот, мля! Извини, забыл. Привезу обязательно. Понимаешь, ни в Сочи, ни в Анапу меня не ставят. А в Новосибирске они ни хрена не растут. Но вот завтра как раз должен быть Сочи, – безбожно врал он. – Серёга, выручай. Командиру нужна стиральная машина. Не достану – сгноит в резервах и не видать тебе ни персиков, ни абрикосов. Да знаю, что у тебя нет. Ты позвони Людочке Саниной из параллельного класса. Помнишь её? Она заведует секцией в ЦУМе, как раз в этом отделе. Почему сам не звоню? Так она же не ведро персиков потребует, а целую тонну. Лучше я тебе привезу. Да и проще тебе договориться, вы же коллеги. А ворон ворону, как говорится, не откажет. У вас же всё: ты – мне, я – тебе. Хорошо, договорились. Персики? Будут, конечно. Как раз завтра в… Анапу лечу. Так я засылаю к Людочке человека? Хорошо, будь здоров!

      В результате такого диалога Пашка лишний раз подтверждал репутацию доставалы, а командир становился обладателем дефицитного чудо агрегата. Ну, а уж Сочи и Анапа были ему обеспечены.

      Устюжанин редко бывал в плохом настроении, ибо даже на личную жизнь смотрел с юмором, считая, что всё должно идти и катиться своим путём, а насильственное вторжение в неё создаёт только лишние проблемы, портит цвет лица и расшатывает нервную систему. Серьёзно он относился только к работе, и своё дело знал отлично. Любой командир самолёта хотел иметь в экипаже такого бортмеханика. Но он уже несколько лет летал с Васиным и командир ему нравился. Других механиков, бывало, тасовали по экипажам, словно карты, но Пашку без особой необходимости не трогали.

      Лётных происшествий он не имел. У него – тьфу, тьфу! – не прекращали взлёт самолёты, не загорались в полёте двигатели, всегда нормально выпускалось и убиралось шасси и прочая механизация. Ему ни разу не пришлось побывать в экстремальной ситуации, и он только по рассказам других лётчиков знал, как за несколько мгновений можно покрыться липким потом. А в голове прокрутить столько мыслей, на которые в спокойной обстановке понадобиться не один час.

      Он на всю жизнь запомнил свой первый самостоятельный полёт, из которого сделал важный и простой, но почему-то не укладывающийся в некоторые головы вывод: учиться надо на ошибках других, а не на своих, и тогда пролетаешь долго и безаварийно. А поводом, подтолкнувшим бывшего авиатехника на подобные умозаключения, был, казалось бы, незначительный случай происшедший в кабине, когда экипаж уже находился на своих рабочих местах. Перед первым самостоятельным полетом волнуются все, и он не был исключением. Получив команду запустить ВСУ (вспомогательная силовая установка), Устюжанин пощёлкал тумблерами, приведя их в нужное положение, и нажал кнопку запуска. Но стрелки приборов не сдвинулись