Мы были людьми. Лукас Аппероль

успел выбраться и занять оборону под самой машиной, остальные же были разбросаны по пути её следования или так же бездыханно сидели на её броне. Тогда эти парни попали в огненную западню, в которой другого исхода просто и быть не могло.

      Подобное происходило от незнания обстановки и отсутствия взаимодействия между соседними подразделениями. Никто не понимал, где находятся свои, а где чужие. Так же об этом не знала и та пехота, которая двинулась на броне в свою неизвестность. Судьбу этих ребят мы уже узнали по выложенным в сети кадрам, а также по рассказам тех бойцов территориальной обороны противника, которые в тот день и застали их врасплох. Позже мне о них рассказывали и наши офицеры, в том числе и мой покойный командир, который потом вывозил их окоченевшие тела. Когда мы с ним говорили об этих парнях, то ему было совсем непонятно, зачем они приняли такое решение и почему сорвались куда-то без особой на то команды. Конечно, вырвавшиеся на тягаче хотели как лучше, но тем не менее большая часть из них погибла, а какие-то из уцелевших и вовсе попали в плен. Подобная же участь ожидала и тех, которые не дождались подмоги и продолжили держать оборону на въездных воротах нашего тылового пункта. Впоследствии часть из них тоже погибла, в то время как другие раненые были взяты в плен или насильственно казнены.

      По всей обстановке тогда выходило, что противник начал планомерно наступать и продавливать нашу оборону с её флангов и тыловых районов. Хотя и флангов тогда как таковых не было, вся разграничительная линия представляла из себя разряженные участки местности, которые по большому счёту никто не контролировал. То же самое можно было сказать про блокпосты и тыловые посёлки, которые если и контролировали, то совершенно необученные подразделения из состава народного ополчения. Их уничтожение отсекало нам все возможные пути снабжения, поэтому в тот мартовский вечер отходить к своим по уже накатным маршрутам мы уже не могли, потому что никто не знал, что нас может ожидать впереди. По сути, происходил хаос и полная неразбериха, именно поэтому мы и пошли в обход, через заснеженные поля и лесопосадки, минуя главные дороги.

      Первый же километр этих рыхлых снегов для меня закончился большой одышкой. Когда я только прошёл несколько метров от оставленного нами танка, то уже успел заметно обессилеть. Во многом не играли на руку моя загруженная экипировка и болтавшийся из стороны в сторону медицинский рюкзак, который вертелся из-за слетевшей с карабина лямки. Всё, что висело и держалось на мне, было тяжёлым и очень неудобным. Изначально к каким-то длительным переходам я не готовился, поэтому ни сноровки, ни какой-либо подготовки, да и, можно сказать, выносливости у меня не было. На руку ещё не играл и тот факт, что до нашего отступления у меня стащили хороший бронежилет от раненого, поэтому мне пришлось на себя надевать старый кевларовый. В силу того, что на последнем не было бронеплиты на спине, я нашёл схожую по комплектности и вставил её в заднее отделение