Солдат и царь. том второй. Елена Крюкова

а нутро – вот оно стонало, плакало и выло, оно рычало и орало, и рвалось надвое, а в него стреляли, и вылезали наземь и кишки, и сердце, и все дурацкие людские потроха, а они у нас такие же, как у коня, у свиньи, у всей на свете живности; человек! остановись! зачем ты убиваешь человека! Ведь ты же его не освежуешь, не съешь, в его шкуру не оденешься! Зачем…

      … – Ты! Солдат Лямин! Почему спишь на карауле?! Э-э-э-эй, Лямин, так твою растак!

      Михаил махнул башкой, как конь, и выпрямился, выгнул спину и выпятил грудь. Винтовку – к ноге.

      – Виноват, товарищ Мошкин!

      – А-а-а-ах, ты…

      К нему слишком близко, так, что пахнуло отвратным перегаром, подошел Александр Мошкин.

      Товарищ Мошкин, правая рука Авдеева. То ли его заместитель, то ли его ученик. Да просто помощник; парень на подхвате. Авдеев уходит на ночь к себе домой, в Доме не ночует – вместо него тут торчит Мошкин. Он злоказовец и, видно, старый приятель Авдеева. Солдаты странным образом кличут его не Александр, а Гордей. Почему? «Повар Гордей, не отрави людей!» Мошкин поварешку отродясь в руках не держал. Вот бутылку – это да, это с удовольствием и всегда пожалуйста. Особливо на дармовщинку.

      – Так-растак, Лямин! Повеселимся?! Али ночка не коротка?!

      Лямин держал винтовку крепко.

      «А что, ежели попугать? Взять да и на него наставить».

      «Он тебе потом такого наставит… не дури…»

      – А у меня косушечка есть!

      Вынул из кармана косушку. Поводил ею в воздухе.

      – А еще у меня… вот что есть!

      Вынул из другого большую сизую бутыль, в ней плескалось мутное, белесое.

      – Глафирка гнала. Ох, слезу вышибает! Закуска-то как? Имеется? Али поварихой закусим? Ты не против? От задка кусочек…

      У Михаила перед глазами помрачнело.

      – Ты, говори, да не заговаривайся.

      – Сейчас народ разбужу! Эй! Народ!

      Орал в полный голос. Из караульной высовывались головы.

      – А, повар Гордей.

      – Мошкин это!

      – Повар Гордей, не стращай людей…

      Мошкин, держа в обеих руках водку и самогон, вращал бутылками не хуже, чем жонглер в цирке.

      – Давай-давай, ленивцы! Отметим нынешнюю ночку!

      – А што, Мошка, нонешняя ночка сильно отличацца от давешней?

      На круглом веселом, лоснящемся лице Мошкина, скорее женском личике, с мелкими кукольными противными чертами, для мужика негожими, нарисовался таинственный рисунок. Он прижал к губам бутыль с самогоном, горло бутыли – как прижимал бы палец: тс-с-с-с.

      – Тиха, тиха… Я вам щас… отдам приказ. Живо в гостиную! И валяйте оттуда – несите роялю в караульную!

      Солдаты, потягиваясь, выходили из караульной. Кто не спал, стоял на часах – винтовки на плечи вскинул, подошел ближе: что за шум, а драки нет?

      – Слыхали! Быстро – роялю – в караульную! Не… обсуждать-ть-ть!

      Оглянулся на застывшего Лямина.

      – А ты