Дорога на Стамбул. Первая часть. Борис Александрович Алмазов

сухому размоченная…

      – Пива! – сказал хозяин. – Пива и раков!

      – Не держим!..

      – Это к слову, – засмеялся Калмыков. – По мыслям моим! Ладно! Одевайся! Хватит тебе тут ломить! Наше-то смололи?

      – Да вот это как раз наше и есть, – сказал Осип. – Вона четыре мешка, которы с меткой.

      – Ну погодим, погодим. Кто муку принимает?

      – Калистрат и Санька.

      – Ну, Калистрату хоть бы хрен узлом вязать, только б не работать!

      Мельник достал лукошко с яблоками.

      – Вот, ваше благородие, откушайте моего – медовое! Вона на свет все семечки видать.

      – Благодарствуй, старик! – сказал купец, звучно откусывая яблоко молодыми, без изъяна зубами.

      – Что же касаемо дураков, – сказал старик, – так ведь в народе дураков за глупых не считают!

      – То исть? – спросил Калмыков, пытаясь схватить старикову мысль.

      Мельник присел на мешок и невесомой, истончившейся от прожитых лет рукою разгладил домотканые штаны на худых ногах.

      – Смолоду-то и я себя умным почитал. А состарился и понял, что это не ум был, а грех! Ум-то в простоте! А простой-то завсегда дураком мнится!

      – Вона как вывел! – засмеялся Калмыков. -Умный, значит, глупый, а дурак – умный!

      – Выходит, что так, – надтреснутым голосом сказал старик, моргая часто-часто то ли от мучной пыли, то ли от грохота механизма мельницы.

      – Непонятно. – Калмыков развалился на тугих мешках поудобнее.

      – Чего ж тут непонятного, – глянув незабудковыми глазами, удивился старик. – Один, к примеру, стяжает, заботится. Идет денно и нощно на все происки ума своего… И все его удаче дивятся. Вот, мол, чего умом своим достиг. И человек ненасытен. А что ненасытность эта от врага человеческого происходит, не задумывается. И мается он в тоске, приращивая одно к другому! Все больше да больше, а и тоска его множится, и страх, кабы все происками ума нажитое не обратилось в пыль… А ум-то в ином!

      – Это в чем же?

      – Чтобы понять, что душе надобно!

      – Слыхали, – протянул хозяин. – Эта песня нам знакомая.

      – Обязательно, – согласно кивнул старик. – Тому и Христос учил, и две тыщи лет в церкви каждый день читают, так ведь не слушают и маются… А дело самое простое.

      – Дед, а ты часом не молокан? – зло перебил его Калмыков.

      – Спаси и помилуй! – перекрестился старик. – Это верно, что ноне их много стало, да еще этих баптистов да духоборов, а только я не знаю греха сего. Я через жизню свою дошел. Я ведь богатым-то был. Но отрекся, чтобы жить в простоте и ясности. Как твой Осип. Потому он и светел ликом, что ясен душой! Зато и завистников нет…

      – Да уж чему завидовать! Ездите тут на нем, как на быке! Пойдем, что ли, «яхонт…»

      – Так вот потому он радостен, а ты, сынок, в сомнении! – не унимался старик.

      – А ты почем знаешь? – зыркнул на него Демьян Васильевич.

      – Дак вижу! – по-детски улыбнулся старик. – Брось! Не заботься! Ишо в Писании сказано: довольно каждому дню