Хроники Левой Руки. Елена Владимировна Куслий

старались вспомнить как можно больше подробностей с сегодняшнего утра и вчерашнего вечера. Однако это утро словно выпало в какой-то осадок, провалилось на дно подсознания, углубилось в то место памяти, из которого было трудно что-то достать, даже при

      всём желании. Это нормально для таких ужасных моментов жизни.

      – Больше людей, я так понимаю, в доме нет? – осведомился Рогов. Корней Мстиславович кашлянул.

      – Есть ещё мой сын, Никита, – кивнул граф Чернов.

      – Отчего же он не присутствует здесь с нами? – спросил полицейский и покосился на графа.

      – Сейчас он будет здесь, – уверенно кивнул Корней Мстиславович. – Чувствует себя неважно, вот и пришлось ему прилечь в спальне. Я приведу его сию же секунду.

      Полицейский понимающе кивнул.

      – Хорошо, приведите.

      Разозлённый Корней Мстиславович зашагал по лестнице и через минуту ворвался в Теневую Спальню, с грохотом открыв дверь. Никита всё ещё находился там, в чём граф ни секунды не сомневался.

      – Какого дьявола ты не в Зале? – проскрежетал Корней Мстиславович, весь красный от злости.

      Никита лежал на полу и держался за собственную ступню, стиснув зубы от боли. Лицо его было красное. Парень едва сдерживался чтобы не закричать. Рядом с ним лежал кованый канделябр. Массивный и тяжёлый. Когда Корней Мстиславович пришёл сюда несколько минут назад, канделябр ещё стоял как ни в чём не бывало на полке стеллажа.

      – Я не могу, отец! – выдавил Никита, корчась от боли.

      – Враньё! – взревел покрасневший от гнева граф. – Чего ты опять учудил, щенок?! А ну быстро встал!

      – Сказал же, не могу! – пропищал Никита.

      – Идиот! – плюнул под ноги Корней Мстиславович. – Разве ты не понимаешь, что этой выходкой только привлекаешь к себе излишнее внимание? Было бы куда проще, если бы ты пришёл в

      Зал, как я велел и не выкабенивался! Вставай! Живо! – приказал отец.

      Кряхтя, Никита встал и, хромая, направился к спуску на первый этаж. Вскоре, они вместе дошли до Обеденного Зала.

      – Простите его, – извинился за сына граф Чернов, обращаясь к Рогову, и похлопал едва стоящего на ногах сына по плечу. – Уронил себе на ногу подсвечник, бедолага… – отшучивался мужчина.

      – Подсвечник? Ах, да, я понимаю, – повторял полицейский.

      – Надеюсь, Вас не затруднит ответить на некоторые мои вопросы? Давайте присядем. Вижу, Вам очень трудно стоять.

      Никита кивнул. Его бил озноб от страха и по лицу стекали капли холодного пота. Он действительно чувствовал себя неважно. Астрид заметила это и не сводила с него подозревающего взгляда.

      Прошло ещё минут тридцать, когда Рогов закончил задавать вопросы Чернову-младшему.

      Неожиданно раздался звонок стационарного телефона. Вероника Дориановна молниеносно подбежала к нему, сняв трубку. Это звонил доктор, спешивший сообщить точную причину смерти графа Зейлера. Женщина молча выслушала то, что говорил