Хроники Левой Руки. Елена Владимировна Куслий

она. – Оставлять женщину одну в столь поздний час – это не то, что должны позволять себе те, кто называет себя мужчинами! – она ткнула пальцем в воздух, прочертив там какую-то невидимую ломаную линию и икнула. – Я даже забываю о том, что в моём доме есть хоть один настоящий мужик! – зарыдала она и закурила, зажав сигарету между своих толстых губ с размазанной алой помадой. Затем она посмотрела на отца взглядом, полным обиды и горечи, и с силой ударила его по щеке ладонью.

      Мать взяла в свободную руку бутылку вина, которая стояла на небольшом зеркальном столе, расположенном здесь же, и сделала большой глоток. Вино красной струйкой потекло по её подбородку и шее, змеилось между пышных грудей.

      – Тебе хватит, Алиса, – процедил отец, раздражённо, нервно и тихо, выбив неловким движением из рук жены бутылку. Бутылка упала на пол и разбилась в паре десятков сантиметров от ног матери.

      – Хватит? – она обиженно, пьяно улыбнулась и зашаталась, словно дерево на ветру. – Одинокая женщина может позволить себе выпить, Корней! Особенно, когда её муж отшивается со своими шл*хами! – плача и шмыгая носом, невероятно прекрасно умеющая закатывать истерики и играть на чувствах, взмолилась мать хриплым голосом и горящая сигарета случайно потушилась об стену. – Уйди в комнату! – рявкнула она, заметив, что здесь, вообще-то ещё есть и я. – А с тобой мы сейчас поговорим! – это она сказала отцу.

      Я ушёл к себе в спальню, что мне оставалось? Однако именно в эту минуту я наполнился такой сильной злостью и ненавистью, словно во мне сейчас сконцентрировалась вся злость, которую я запирал в себе месяцами. И только ныне я почувствовал, насколько её было много и как она была сильна и мощна. И когда я чувствовал эту ненависть, кровь моя закипала, а внутри будто что-то росло. Что-то невидимое, но сильное, огромное и титанически мощное. И я позволял этому расти. Я не останавливал это и этого не боялся. Браслет на руке всё сильнее накалялся, словно одобряя все мои нынешние чувства. Теперь я второй раз мнил себя не шестнадцатилетним больным и изуродованным подростком, а мессией. Мессией, ниспосланным Ристалем Братству и для того, чтобы освободить себя и отца от власти и гнёта той с*ки, которую язык не поворачивался называть матерью.

      Потом я всё же, ума не приложу, каким чудом уснул и ночь спокойно проспал. Аналогично, на учёбу я на следующее утро идти даже не думал. У меня в планах сейчас была совершенно другая учёба, и известно было, какая.

      За ночь мои смелость, ярость и сила равномерно распределились по моему телу и разуму, придя в баланс. Сейчас можно было даже сказать, что я полностью состоял в равных пропорциях из смелости, ярости и силы, и чудом мог вернуть свою личность к жизни. Личность, которую всё время губила мать. Я понял, что обхитрил её. Я понял, что не дал этой твари уничтожить себя до конца.

      Позавтракав, я отправился в комнату к отцу, который давно ушёл на работу, открыл ящик секретера и достал оттуда найденный мной вчера блокнот. Сейчас