Песни жаворонка. Вечерняя. Алексей Исаев

отцовы «консультации» оканчивались общим интересом сторон. Весной 42—го, рассказывала мама, накануне посадки картошки, собрал Санёк дорожную сумку, подошел с виноватым видом, сказал: «Ну, че ж, я пойду». – «Че ж, иди», – в тон ему буркнула мама, а сама горестно подумала: «Опять придется одной сажать картошку». Единственный помощник – одиннадцатилетний Толя. В деревнях по всей России с картошкой связывали благополучную зимовку: сами сыты и скот накормлен, значит, и молоко, и мясо будет на столе, хотя далеко не каждый день.

      К вечеру отец неожиданно вернулся, веселый, можно сказать, счастливый: «Отпустили картошку посадить!» Утром вынесли на огород семена, почти до обеда сажали без отдыха. Погода стояла отменная – теплая, без ветерка. Земля мягкая, рассыпчатая, хорошо вспахал на лошадке дядя Коля Трусов, сосед.

      Глядь, перед самым обедом, на бугре за таежкой показалась подвода. «Ну вот, отсажались! – подумала мама и как в воду смотрела: бричка с посыльным направлялась к нашему дому. Директор МТС велел отцу срочно съездить в соседний колхоз, разобраться, почему остановилась пахота – трактор перестал тянуть, никто не может понять, в чем дело. Как всегда, отец попытался успокоить: «Думаю, всех-то делов там часа на два, че в нем, в колеснике могло такого случиться!»

      Вернулся отец лишь на следующий день к вечеру, угрюмый, раздосадованный. Спросил: «Картошку посадила?» – «Только что», – ответила мама и осторожно поинтересовалась, что с ним, не заболел? С ответом отец не спешил, умылся, сел ужинать и лишь тогда рассказал, что случилось в «командировке».

      Тракторист – репатриированный саратовский немец, по отзывам – опытный механизатор, при виде отца побледнел, ибо знал: ему лапшу на уши не навесить. К тому же вместе с ним приехал товарищ из «органов». Отец с переселенцами был дружен, отмечал их добросовестность, порядок во всех делах, но с этим трактористом не был знаком. Нелюдимый какой—то.

      Отец не скоро отыскал спичку в топливопроводе. Особист был внимателен. Спичка оказалась роковой для тракториста. Его тут же арестовали и увезли туда, откуда редко кто возвращался. Тем не менее, он еще хорохорился, грозил встретиться после победы фюрера. Это единственный случай саботажа со стороны немецких переселенцев. Отец был удручен случившимся, не будь особиста, он поговорил бы с трактористом как надо, а причину неполадки трактора придумать не сложно. Получается, взял грех на душу, хотя речь шла о явном враге.

      После ухода отца на войну для мамы наступили черные дни. Толя оставил школу, но помощником матери по хозяйству по большому счету не стал: его тут же определили на сельхозработы. Мы с Ваней были еще малы и голодными глазами искали, чтобы съесть.

      От отца иногда приходили письма. Жив—здоров, ну и слава Богу! Однако мама не могла понять, почему от иных приходят посылки с ценными вещами, от него же письма не дождешься?

      Совсем стало невыносимо,