Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934. Александр Рупасов

Чехословакии С.С.Александровский[103]. Призывы Александровского к активизации советской политики в Центральной Европе (1935–1936) встречали понимание руководителей НКИД, которые передавали в Политбюро его доклады и соображения, сопровождая их собственными комментариями[104].

      Объем и характер освоенных источников недостаточны для суждения о том, в какой мере предложения и информация, поступавшие от советских представительств за рубежом, влияли на образ действий Политбюро. Однако лишь небольшая часть таких обращений послужила непосредственным поводом для принятия постановлений. В представленной выборке имеются четыре решения Политбюро, применительно к которым можно говорить об этом с большой долей уверенности. Политбюро согласилось с одним таким предложением (в формулировке НКИД)[105], заслушало полпреда и торгпреда наряду с другими докладчиками[106], «сняло вопрос», поднятый НКИД по настоянию полпреда[107], подтвердило правильность директивы НКИД полпреду, апеллировавшему «в сессию»[108]. Общий расклад, таким образом, оказывался не в пользу инициативы с мест. Судя по имеющимся материалам, в конце 20-х – первой половине 30-х гг. Политбюро было склонно считаться с настояниями лишь немногих, влиятельных полпредов (Антонова-Овсеенко, Довгалевского, Сурица, Трояновского), предпочитая работать в тесном контакте с руководством наркомата по иностранным делам.

      Формирование повестки Политбюро. Возможность внесения в Политбюро практически неограниченного количества представлений по крупным и частным вопросам, множественность органов и лиц, имевших право (или претендовавших на него) обращаться к высшему органу, придавали большую значимость формированию повестки Политбюро.

      При рассмотрении запросов по международно-политическим делам руководство Политбюро учитывало невозможность соблюдения ригористических норм заблаговременного представления письменных материалов и нередко шло навстречу НКИД. В ходе советско-латвийских переговоров о пакте ненападения (Рига, январь 1932 г.) руководитель делегации Стомоняков запросил разрешение отступить от намеченной линии в пользу некоторых уступок латышам. Исполняющий обязанности наркома обратился к Сталину с запиской, указав на желательность «разрешить вопрос сегодня»[109]. Предложение НКИД было включено в повестку дня состоявшегося в тот день заседания Политбюро (окончательного решения, впрочем, принято не было)[110].

      Судьба обращений, поступивших в Политбюро, но не подвергнутых его обсуждению, могла быть различной. Так, в июле 1933 г. замнаркома Н.Н. Крестинский направил записку руководителям Политбюро, в которой сообщал о переговорах НКИД с чехословацкой миссией в Москве по поводу перезахоронения останков двух легионеров, погибших во время гражданской войны в России. НКИД потребовал и получил письменные гарантии, что эта акция не будет использована чехословацкой стороной в политических

103

Доклад С.С. Александровского Н.И. Ежову, 31.3.1936 (копия). – Там же. Ф. 010. Оп. 11. П. 77. Д. 118. Л. 31. Содержание цитируемого документа подтверждает вывод о том, что «не входя формально даже в состав Политбюро, Ежов принимал активное участие в его работе» (О.В. Хлевнюк. Указ. соч. С.161).

104

См.: Сопроводительная записка Н.Н. Крестинского И.В. Сталину (копии К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу, Г.К. Орджоникидзе, В.Я. Чубарю), 2.8.[1936]. – АВП РФ. Ф. 010. Оп. 11. П. 77. Д. 118. Л. 58; Письмо Н.Н. Крестинского С.С. Александровскому, 26.9. 1936 («только лично»). – Там же. Л. 74.

105

См. решение «Предложение т. Антонова-Овсеенко» от 12.8.1929 (раздел 1).

106

См. решение «О Литве» от 23.5.1929 (раздел 1).

107

См. решение «О Чехо-Словакии» от 10.5.1931 (раздел 1).

108

См. решение «О Польше» от 25.1.1930 (раздел 1).

109

Записка Н.Н. Крестинского И.В. Сталину, 28.01.1932. – АВП РФ. Ф. 09. Оп. 7. П. 55. Д 5. Л. 2–4.

110

См. решение «О Латвии» от 28.1.1932 (раздел 1).